Игра киллера
Шрифт:
Джо стал говорить какие-то слова благодарности, потом кивнул и бросился в кухню.
Через секунду позвонили в дверь.
Лем посмотрел на жену и увидел, что она боится.
– Да ты не бойся, лапонька, – сказал он, отталкиваясь от стола и поднимаясь с кресла. – Это минутное дело, и все будет путем. Оглянуться не успеешь, как все войдет в нормальную колею.
Лем неспешно пересек гостиную и остановился перед дверью. Там, на солнце, что-то тикало, какой-то металлический щелкающий звук. То ли замирал двигатель джипа, то ли подковки ботинок шерифа цокали по камню, то ли еще что-то. Лем сделал глубокий вдох,
И открыл дверь.
Сойдя по истертым в середине ступеням, Джо оказался в другом мире. Подвал с цементным полом тянулся узко и длинно вдоль всего дома. Посреди пола стоял чудовищный нефтяной водонагреватель, Медуза-горгона в переплетении труб, уходящих к открытым потолочным балкам. Казалось, он вырос здесь раньше, чем построили дом. Тускло мерцали лампы дневного света на временных подставках, у края водонагревателя пристроилась старая стиральная машина «норге» образца 1950 года. Стены были завешаны старыми коммутационными панелями, ячейками деревянных полок, заваленных банками с окаменевшей краской, забытыми инструментами и коробками бог знает из-под чего. В воздухе пахло плесенью, хозяйственным мылом и десятилетиями запустения.
Потолок над головой вдруг скрипнул, и это значило, что шериф вошел в гостиную. Джо спрятался за лестницей.
Под ступеньками стоял старый выщербленный складной стул, покрытый паутиной, прислоненный к куче сложенных картонных коробок. Джо уселся на него, сделал глубокий вдох и попытался мыслить ясно. Сейчас это, кажется, было лучшим укрытием: он видит отсюда весь подвал и сможет определить, кто идет по лестнице, раньше, чем его увидят. Джо еще раз глубоко вдохнул и прислушался к шагам в гостиной. По направлению скрипящих звуков можно было судить, что пришедший там задержался. Сквозь пол доносились приглушенные голоса – шериф пытался накопать информацию о ворвавшемся в его городок человеке, а Куганы притворялись, что ничего не знают. В какую-то секунду у Джо мелькнула тревога. Может быть, он сделал грубую ошибку, спустившись в подвал. Он здесь в ловушке, почти без возможности выбора.
Не давай крыше съехать, черт тебя побери, – одернул сам себя Джо. Шериф скоро слиняет, а тогда вытащишь свою задницу на каком-нибудь проходящем фургоне.
Откуда-то рядом доносился острый металлический запах, и Джо оглянулся через плечо в поисках его источника. За ним вплотную к стене стоял источенный жучком книжный шкаф, скрытый от всего мира, заваленный выцветшими картонными коробками с настольными играми – «Парашютисты», «Монополия», «Операция», китайские шашки. Остальные, назначение которых нельзя было определить, выглядели забракованными даже на гаражной распродаже [7] предметами с заклеенной желтой лентой ценой.
7
Вместо того чтобы выбрасывать старый хлам, его в объявленный день выставляют в гараже и продают за символическую цену.
Потом Джо на верхней полке заметил другие коробки, и в сердце ему ударила болезненно сладкая волна ностальгии.
Лем Куган, должно быть, с детства увлекался железнодорожными моделями и сохранил их для Мики, потому что здесь были дюжины коробок с детскими железными дорогами «Лайонел», и Джо увидел эту желтую фирменную марку, как встречают забытого друга детства. Здесь были рельсы разной длины, платформы, пластмассовые бревна, моторизованный вагон для перевозки скота, депо электровозов, даже старый локомотив. И запах, вяжущий запах железнодорожной краски и смазочного масла, и память Джо откатилась к тем дням, когда папа еще не заболел.
Отец делил с ним страсть к поездам «Лайонел». Они оба были фанатиками старых кольцевых манометров и от новомодных штучек бегали как от чумы. Было это в пятидесятых, когда намерения страны были чисты, а модели поездов были выражением духа Америки. Фрэнк Флад в подвале бунгало на Ларчмонт-стрит выстроил на бывшем бильярдном столе целую систему рельсовых путей, с холмами, туннелями, заводами и рабочими поселками. Отец и сын торчали в подвале час за часом, возясь с поездами и обсуждая все на свете от Пирл-Харбора до маринованных перцев, а в углу играл «Твой хит-парад». Тогда-то Джо и понял, как любил он проводить время со своим стариком.
Сверху снова послышался скрип половиц, донеслись заглушенные полом голоса, и Джо сморгнул воспоминания прочь, как мошку из глаз. Он опустил руку вниз, нащупал придающую уверенность шероховатую рукоятку армейского кольта за поясом, поднял руку снова и взял бутылочку с железнодорожной краской. «Светло-синий металлик». В груди стеснились внезапная горечь и тоска. Теперь он был на этом хит-параде. И был на этом хит-параде номером первым. Откуда же вдруг такая тоска по прошлому? Потому что так никогда и не оплакал отца по-настоящему? Потому что хочет опять вернуться в молодость и быть со своим стариком, спросить его совета, поговорить обо всем? Или просто потому, что он попался в капкан смертельной игры и не видит даже намека на выход? А может быть, все проще, чем он думает. Может быть, это просто вспышка вульгарного, животного инстинкта выживания.
Над головой снова скрипнули половицы.
Джо посмотрел вверх. Шаги пересекали гостиную, направляясь в кухню, и от этого звука сердце Джо забилось быстрее. Он поставил бутылку с краской на место и стал осматриваться в закутке под лестницей. Одной стороной лестница упиралась в сплошную каменную стену с облупившейся от времени и сырости штукатуркой. У самого пола в этой стене была кованая металлическая дверца с выпуклыми буквами «Уголь Спринглейк». Наверное, бывшая угольная топка. Джо подумал, не попытаться ли через нее вылезти, но отверг эту мысль как смехотворную. То же самое, что протащить свое толстое брюхо через кротовый ход.
Скрип половиц приблизился и теперь раздавался прямо над головой Джо.
Ощущая дрожь в пальцах, Джо сжался в тени и старался успокоиться, но шаги приближались к двери подвала. Этот чертов шериф собрался лезть в погреб, мелькнула мысль. Да, этот сукин сын в самом деле идет к двери подвала, и кому-то придется с этим что-то делать. Джо посмотрел вверх, стараясь как можно меньше шевелиться, фиксируя взгляд на первой ступеньке, ожидая первого появления ботинок шерифа. Скрип прекратился, и Джо ощутил, как бисеринки пота стекают по лбу и жгут в глазу. И тут до Джо дошло, что происходит.
Он превращался в одного из своих клиентов – клиента номер одиннадцать, Хэйвуда Досса. Досс тоже прятался в подвале, и он был плаксой. Старый судья с Юга, Досс стал целью за то, что командовал эскадроном смерти местного Ку-клукс-клана. Джо к этому хмырю накопил столько ненависти, что взял на себя эту работу за гонорар меньше обычного. Но когда однажды поздно вечером Джо поймал наконец этого седовласого лиса у него в суде, тот пытался отбиться. Он смог как-то выскользнуть через задний вход, а потом вниз и в лабиринты подвала здания суда. Джо застукал его в чулане для веников, услышав заглушенные молитвы, жалкое хныканье и мольбы. Хуже всего оказалось, когда Джо отбросил дверь и увидел блестящее на полу небольшое темное пятно. Судья обмочился, как перепуганная девчонка. Эта овальная лужица на фанерном полу и выбила Джо из колеи. Так это было жалко. Так по-человечески. А теперь Джо сам сидит в собственной лужице страха и пота, как тот судья, как столько его клиентов, и, быть может только быть может – все потому, что у Бога очень своеобразное чувство юмора.