Игра королей

Дакар Даниэль

— Для благополучия Империи! — теперь Демидов почти шипел и только что не плевался, как рассерженный кот. — Послезавтра его императорское высочество вступает на престол…

— Я, как ни странно, в курсе, — Мэри, весь день убившая на стыковку отдельных частей предстоящей церемонии, позволила себе саркастическую усмешку.

— …и одной из его многочисленных обязанностей станет достойный брак. Как вы полагаете, ваше присутствие в непосредственной близости от его величества понравится будущей императрице? Особенно в свете распространившихся в последнее

время слухов? Я понимаю, что вы, будучи умной женщиной, эти глупости не поощряете, но положение складывается на редкость некрасивое! Кто-то ведь и впрямь может решить, что вы претендуете на положение, которое ни при каких обстоятельствах не можете занять!

«Чтоб тебе пусто было, старый ты… м-да. Можешь не сомневаться, наш предыдущий разговор на эту тему я помню. Правда, мне казалось, что теперь-то все твои соображения уже неактуальны… зря казалось, похоже. И что теперь делать?»

От необходимости отвечать Мэри спасло появление Терехова. Мило (в меру скудных актерских способностей) улыбаясь, он подошел к собеседникам и решительно вмешался в разговор.

— Ваша светлость, простите великодушно, но я вынужден похитить у вас графиню Корсакову. Всего на пару минут!

— Да хоть на двадцать! — Мэри сделала большие глаза и со всем доступным ей очарованием склонила голову в сторону Демидова. — Мы уже закончили, не так ли, князь?

И, не дожидаясь ответа (почти наверняка — отрицательного), подхватила под руку мгновенно сориентировавшегося капитана.

Двенадцать лет назад.

Нет, что ни говори, а свадьба удалась. Особенно подарки. Чего им только ни дарили — и полезного, и приятного, и с подковыркой. Эрик ван Хофф, к примеру, явился на банкет в белой широкополой шляпе, которую и протянул невесте со словами:

— И обратите внимание, мисс Робинсон! Для того чтобы заполучить мою шляпу… или галстук… или запонки… вам совершенно необязательно приставлять мне к затылку пистолет!

Никита, София Гамильтон, князь Цинцадзе и сидевший справа от Мэри Константин были полностью в курсе подоплеки происходящего, а вот всем остальным пришлось давать пояснения. Бабушка Ольга ахала и ужасалась, дед вздыхал, свекор со свекровью качали головами, но свежеиспеченная адмиральша заметила, что представителям молодого поколения история скорее понравилась.

Хуан Вальдес преподнес молодоженам роскошное охотничье ружье. Старинное, еще пороховое, с богатой инкрустацией на прикладе. Одно на двоих. Когда же Никита поинтересовался, на кой оно им сдалось — они ведь не охотники? — мексиканец с деланой невозмутимостью заявил:

— Это на тот случай, адмирал, если вокруг вас станут увиваться девицы или вокруг донны Марии — молодые люди. В первом случае ружье пригодится ей, во втором — вам!

Долорес Дуарте, весьма холодная до венчания и удивительно дружелюбная после, звонко расхохоталась.

Но больше всех — совершенно неожиданно для Мэри — отличился Джереми Рафферти.

Поднявшись на ноги, он начал пространные рассуждения о том, что не в правилах семьи Рафферти давать лошадям имена, вносимые в галактические реестры перспективных производителей, до достижения ими четырехлетнего возраста. Только к четырем годам становятся ясны племенные особенности животного, а до того не стоит и мозги напрягать.

— И вот некоторое время назад четырехлетним стал отпрыск Факела и Ночной Грезы, — в пространстве между столами возникло голографическое изображение изумительно красивого коня, под красновато-коричневой шкурой которого, казалось, пылали десятки, сотни крохотных костров. Черные хвост и грива развевались на невидимом ветру, глаза горели.

Алексей Туров скривился, как от изжоги, и еле слышно застонал.

— Это тот самый жеребец? — шепотом осведомилась Мэри у Константина. Тот кивнул, не сводя завороженного взгляда с великолепного зрелища.

Между тем Джереми продолжал вещать:

— Имя было придумано давно, но мы ждали, когда же в наших табунах появится конь, действительно достойный этого имени. И вот — дождались! Дамы и господа, позвольте представить вам Пилота, названного так в честь пилота ноль двадцать два, — бельтайнец коротко, с достоинством поклонился Мэри.

Она начала было говорить что-то о величине оказанной ей чести, но Рафферти, насмешливо приподняв бровь, прервал ее:

— Мэри! Ты, похоже, не поняла. Пилот — пилоту. Этот жеребец твой.

— Джереми! — рявкнула весьма относительно счастливая коневладелица, пытаясь хотя бы отчасти заглушить уже откровенный стон Турова. — Ты откуда упал?! На кой мне этот зверь, мне о продолжении рода думать надо!

— Ну вот и отлично, вот и думай, — невозмутимо ответил тот. — Не на клячах же ты будешь сыновей верховой езде учить?

— Да тех сыновей еще и в проекте нету! Когда их, по-твоему, можно будет посадить на такого… такого…

— Гораздо скорее, чем ты думаешь. А за Пилота не переживай, ему скучать не придется: полдюжины подходящих кобыл входят в комплект поставки. Так что мальчик найдет чем заняться!

С этими словами Джереми обменялся с Никитой многозначительными взглядами, а Мэри, к полному восторгу собравшихся, почувствовала, что краснеет.

А потом, уже после того, как супруги Корсаковы вернулись с Бельтайна, на котором проводили медовый месяц, Мэри навестил Алексей Туров. Мяться и жаться не стал, заявил с порога:

— Мария Александровна, продай Пилота! Христом Богом прошу, сама же говорила: тебе он ни к чему. Ну хочешь, на колени встану?!

— Не проси, Леша, — покачала она головой. — Не продам. Подарок. А вот жеребенка подарю. Какого сам выберешь. Ты вот что… Мне этот конный завод девать ну совершенно некуда. Пока-то он на попечении Джереми, но это не дело. Примешь в свои конюшни? Пусть Пилот и не твой, а все ж при тебе будет. Опять же, полдюжины кобыл это хорошо, но ведь и у тебя, думаю, невесты для парнишки найдутся? Вот тебе, кстати, и жеребята…