Игра королей
Шрифт:
— Варвара… э-э-э… Семеновна? Ваш правнук — просто чудо. Я понимаю, что мальчику уже двенадцать лет и мой вопрос — простая формальность, но все-таки… Вы, как опекун, согласны подписать разрешение на его обучение на Кремле?
Варвара Дробышева не слишком верила во всякие новшества. И уж конечно, не жаловала их. Профессия не располагала. Но когда она прослушала обращение великого князя Константина Георгиевича к жителям Голубики, то увидела в предлагаемых испытаниях шанс для Венечки. Ну а вдруг? Несладко мальчишке живется, что уж там. А тут, глядишь,
Барышня в имперской форме, но с совершенно нерусскими лицом и именем (Тара, ну надо же! Ящик она, что ли? А глаза-то? Чистая бирюза!), разбиралась с парнишкой недолго — минут десять. Но по истечении этого времени госпоже Дробышевой было через переводчика предложено задержаться в столице до принятия окончательного решения. Мальчик может пропустить школу? Занятия для школьников организованы, вряд ли он отстанет. Вы довольны условиями проживания? Пожелания, жалобы? Отлично, госпожа Дробышева, было приятно познакомиться, о времени дополнительных испытаний вас известят.
И вот теперь Варвара Семеновна придирчиво разглядывала женщину в кителе с богатыми планками орденов, которая молча общалась с Венечкой. Говорят — адмиральша, не больше, не меньше. Спокойная, строгая. Внимательная. Дело хорошее, но смотреть страшно. Бледная аж до зелени, усталая — а ведь время едва к полудню. А может быть… ну конечно! Есть еще сноровка, есть, старая она, но покамест не слепая. Да что ж такое, что эта дурочка делает-то, нельзя же так!
— Разрешение? Конечно, я подпишу разрешение. Как скажете — где, тут же и подпишу. А можно вопрос?
— Можно.
— Вы, ваше превосходительство, завтракали?
— Нет, — и улыбается любезно. — Не хочется пока. А что?
— А то, что завтракать надо. И обедать. И ужинать. И гулять побольше. И сигары эти вонючие выкинуть. Не дело, ваше превосходительство, так над собой измываться, не дело. Ребеночку это страсть как не полезно.
— Ребеночку?!
— А вы и не сообразили еще, небось. Эта мне армия, как жилы из себя тянуть, так мы первые, а как о женском думать…
— Ребеночку…
— Да вы не извольте сомневаться, у меня глаз наметанный, я таких, как вы, видала-перевидала, целый век в повитухах, да с гаком, уж как-нито разбираюсь.
Ну вот, растерялась. Аж рот раскрыла, и глаза на лоб. Первый, похоже. Ай-яй-яй…
— Вы, я смотрю, в затруднении, правда — не правда? А ну-ка, давайте сюда пальчик. У меня все с собой, я без полного набора из дому не выхожу. Мало ли что? Ну вот, видите? Зеленый. Значит, все правильно. Пойдемте-ка кушать. Тут на площади вполне приличное заведение имеется.
Ох, беда с этими флотскими. Ворогов в капусту крошить всегда пожалуйста, а такое простое дело…
— Давайте-давайте! Вам теперь за двоих питаться надо. А чтобы желудок не бунтовал, вот вам таблеточка. Запить-то есть чем? Умница. А теперь пошли. Венечка, ты нас подожди, здесь, в приемной.
— Пусть Вениамин идет с нами, ему тоже завтрак не помещает.
— Так это ж второй будет? — А ничего девонька, соображает. Заботится. Может, и приличная мамаша выйдет, чего только в жизни не случается!
— Да хоть бы и третий. Сергей, мы прогуляемся. Извините, дамы и господа, я вынуждена на время прервать собеседование, но как только вернусь, мы продолжим.
— Продолжите, а как же. Если я разрешу. А ты куда смотришь, красавец?
— Не ругайте лейтенанта, Варвара Семеновна, он хороший!
— Хороший! Пусть роды принимать учится, хороший. С такой командиршей в самый раз пригодится. Ну, чего столбеешь, мужик?! Делать — вы тут как тут, а за бабой в тяжести доглядывать — нету вас! Какого еще врача, я тут врач!
Ага, сообразил. Стойку сделал, глазами ест. Значит, небезнадежен. Уже хорошо. Ах, сопровождающий! Давай-ка с нами. Тоже перекусишь. Или посмотришь, это уж тебе решать. Твое дело маленькое: следить, чтобы все по уму было.
Лейб-конвоец? Ну, ты, милая, по всему видать, совсем высоко летаешь. Только тут уж дело такое: высоко, низко ли, а «мамочка» все кричат. Кто не ругается. Ты-то, я думаю, как раз ругаться будешь. Такими словами, каких Венечке знать совсем не положено. Ну да, ну да… у вас там, в Новограде, да адмиральская жена… и не заметишь, как родишь. А все ж готовиться нужно.
Чего? Ну… надо подумать. Садись-ка. Ты что? Овсянка — первое дело! И грудка куриная. Белок нужен. А вот хлеб лучше поджарить, на открытом огне. Тут такое делают, не переживай. А если бы и не делали! Для такого случая расстараются, ничего с ними не станется. Куда за соусом потянулась?! Беда с первородками, совсем никакого соображения! С острым надо погодить, до выяснения. Так-то ты здоровая вроде, да ведь все вы здоровые, пока не больные.
Ты смотри, я ведь соглашусь, десять раз раскаешься! Ну, дело твое. На Кремль — так на Кремль. И к Венечке поближе. Тут и без меня обойдутся, а за тобой, смотрю, глаз да глаз нужен. Супругу-то сообщи. Пускай имя придумывает, чтобы ты себе голову не забивала. Все ж при деле будет. Хотя дело свое он уже сделал, причем качественно. Так что пусть именем озаботится. Ну ты даешь. Нельзя же так. Тебе беречься теперь надо, а ты все на себя взваливаешь. Гм… а согласится муж-то? Вот оно что… Молодец, это правильно. Ну-ну, что это у нас глазки на мокром месте? Нечего плакать. И беспокоиться нечего. Все будет хорошо. Я знаешь, скольких приняла? И твоего приму, не волнуйся. Или твою. Кого Бог пошлет!
Шесть лет назад.
— Молодец, Борис! Молодец! Отлично! У тебя все получается, только надо чуть-чуть быстрее! А ну, еще раз! Егор, помоги брату!
Мэри отвернулась от окна, за которым Майкл Хиггинс гонял ее сыновей по сооруженной в саду полосе препятствий, и с улыбкой окинула взглядом расположившегося в кресле Северцева. Старший лейтенант — Константин говорил, вот-вот капитаном станет — сидел несколько скованно, явно опасаясь потревожить двух кошек, пригревшихся каждая на своем колене. Вот ведь… по отношению к ней самой Мэри удалось избавиться от чинопочитания, так мужик на Матрену с Котофеей переключился. А те и рады, засранки.