Игра Луны

Смирнова Алина Михайловна

— Пока добираемся… может вспомнишь?

— О чем, Масамунэ?

— О том, как ты и Ики встретились?

Не хотелось, конечно… но долгая жизнь научила, что игнорировать желания Масамунэ по меньшей мере глупо, а то и опасно.

Я ненавидела Ики. Но даже сейчас я плохо различала насколько это чувство ненависти было моим собственным. Потому, что наряду с ненавистью, к нему я испытывала что-то более сильное и мощное. Для Ики была уготована роль наследника Цукиёми… я была побочным элементом, выбивающимся элементом системы, в которой меня не должно было быть. Сам клан Асудзима был полностью наследием Ики, призванным подчеркнуть его величие. Однако, во всей веренице возможности событий, я все же родилась. Лунные

дети — близнецы. Похожие, как две капли воды. Понимая, что для меня в клане нет места, я и решила уйти в наемники. Я бы осталась только ради того, чтобы видеть недовольную рожу братца каждый день… но мне было больно находиться рядом с остальными девочками в клане, я понимала… они все находятся в зависимости от проклятия луны. Я знала, что они боготворят Ики, но я же вызывала у них страсть и зависть, и хотя открыто об этом никто не говорил, но Масамунэ сложно было обмануть простым молчанием. И я понимала, с их точки зрения, было чему завидовать. Свободная от проклятия луны, как никто другой я была близка к Ики… сильна так же, как и он… а еще я была его сестрой… его настоящей сестрой… одно лицо, один цвет глаз и волос… лучших доказательств найти было сложно. Поэтому, чтобы меньше доставлять им боль я покинула своего любимого братишку… Конечно я утрирую!

Я помнила демонический огонь Мурасамэ, пронзившего мое сердце. Это и было первым, что я помнила… свою собственную смерть. И хотя в тот первый осознанный день мой собственный брат и пронзил мое сердце, все же я не совсем умерла. Асура конечно бы удар в сердце от демонического клинка непременно бы убил… я же ощутила лишь боль, сжигающую до костей, но выжила. Удивительным было то, что Масамунэ уже тогда спавший в клинке в моих руках, даже не отреагировал на это событие. Он не попытался остановить демона Ики… и только несколько дней спустя, когда я пришла в себя и смогла услышать голос собственного демона… поняла почему…

— Очнись. Очнись девочка!

Масамунэ и Мурасамэ, как и мы с Ики были противоположными друг другу. Я являлась отражением Ики… то есть, как бы объяснить… на самом же деле отражения в зеркале не до конца одинаковые… они лишь внешне похожи, но они другие… Ики для контроля своих сил должен был быть спокойным и рассудительным, его же демон Мурасамэ был неконтролируемым, кровавым убийцей с ужасающей яростью. Так они уравновешивали друг друга. Ики и Мурасамэ. Неконтролируемая сила и холодный разум, сдерживающий ее. Однако, самому же Ики не полагалось испытывать всех этих эмоций — гнев, бесконтрольное поведение, ярость… за него их испытывала я… мой характер был его полной противоположностью, таким образом мы были двумя частями одной души и могли существовать, дополняя друг друга. И поэтому неуправляемый разум требовал очень подчиняющего, очень спокойного и последовательного демона. Мурасамэ был именно такой силой, контролирующей мое поведение.

— Кто ты?! — я билась в истерике, не понимая, что со мной и кто я такая.

— Успокойся… я твой свет, а ты моя тень… Масамунэ — я демон, живущий в этом клинке.

— Демон?

— Да. Я сила, которая поможет тебе отомстить… убить его… того, кто принес тебе эту боль. Доверься мне и я подчиню тебя, сделав сильнее…

— Если вся эта боль уйдет…

— Уйдет… я обещаю.

— Тогда идет.

Масамунэ был умнейшим из всех существ подобным ему. Суть происходящего объясняли мне не старейшины, а именно он. Демон рассказал мне кто я и зачем была рождена. Поэтому когда старейшины появились, я подняла прозрачно-белый клинок и лезвие остановилась прямо между уродских глаз Ильвидора, так он представился… мертвое, мерзкое существо из глубин Кирита. Кирит — мир мертвецов.

— Сатин-сама, Сатин-сама, прошу вас, успокойтесь. Мы вам не враги.

— Конечно… вы, старые уродцы. Итак, у вас есть минута, чтобы убедить меня в том, что Масамунэ

не должен изрубить вас… на кусочки… Сатин это мое имя, верно?

От старейшин клана Асудзима я узнала недостающие фрагменты мозаики. Сатин, мое имя Сатин… Асудзима Сатин.

— Где он? Тот ребенок, который убил меня?

Ильвидор сразу понял о чем я говорила. Его товарищ Каспарк заулыбался своей подлой улыбочкой:

– Вы имели в виду главу клана Ики-доно? Своего брата?

Масамунэ проглотил тут же возникший у меня приступ ненависти и удивления. Брат?

— Брат? В смысле? А ну-ка, объяснись!

— Ики-сама — он сын Цукиёми и ваш брат. Вы с ним близнецы.

Я почувствовала волну подступающего отчаянья. Брат-близнец? Это что такая шутка?

— Где он сейчас?

— На дальних рубежах Эшфера, мы планировали отправить и вас туда, но чуть позже. Там идет война… вы уверены, Сатин-сама, что хотите туда?

И тут я ощутила прилив ярости. Они считают, что я не справлюсь? Они считают, что я слабая?!

— Немедленно отправьте меня туда!

— Как пожелаете…

Таким образом, я попала в Аиэшфер — границу трех миров в царстве асуров. Меня гнало желание мести и в тоже время желание просто увидеть собственного брата… тогда я была еще слишком мала, чтобы различать свои чувства к Ики, отбирая их из котла ненависти Масамунэ к Мурасамэ. Я была мала и неопытна, чтобы понять… что моя печаль и желание увидеть Ики были вызваны подступающим чувством одиночества, а в последствии… когда я стала взрослым асуром, еще и желанием. Желанием быть и находиться рядом с Ики, но при этом через силу сдерживая порывы вонзить в него клинок. Наши отношения с Ики были всегда подобны штормовому океану, где каждая новая волна могла дать разный и совершенно отличный прилив чувств и эмоций.

В Аиэшфере… этой мертвой, кровавой пустыне, кишащей такими чудищами и тварями, которые и в самых страшных кошмарах не могли явиться… я уяснила только одно — хочешь жить, убей другого. И чем сильнее ты будешь, ловчее и проворнее, тем дольше проживешь.

Старейшины естественно в то мгновение делали ставки, сидя в просторных покоях дворца Короля асуров, кто же из нас с Ики выживет в Аиэшфере за отведенный нам срок пребывания в этой пустыне крови и смерти. На тот момент, они были готовы поддержать Ики или же нас обоих, если мы вернемся. Однако, они сразу дали понять, еще до моего отбытия, что если я вернусь, а Ики нет… то клан мне не достанется, и меня ждет такая же судьба, как и всех остальных дочерей Цукиёми.

Поэтому мне было уже плевать… я сражалась отчаянно, только ради того, чтобы найти Ики.

Занести клинок, увернуться, сделать выпад, взмахнуть мечом, отрубить голову, или разрубить тело врага напополам, насладиться видом разливающейся крови — все мои убийства происходили по одной и той же схеме.

Алых ликорисов на рукояти меча прибавлялось с каждым убийством, с каждым побеждённым врагом. Но время шло, а я чувствовала лишь опустошение… опустошение, больше сравнимое с голодом. Для асура невозможно чувствовать голод. Поскольку большинство воинствующих тварей Аиэшфера не могли говорить, искать совета или поддержки приходилось только у Масамунэ.

— Масамунэ… я голодна… не могу понять, откуда взялся этот голод?

— Да. Это мой голод.

— Но я думала достаточно того… сколько мы уже убили в этих кровавых песках?

— Достаточно для того, чтобы удалить один мой голод… но есть и второй голод и для него очень специфическая пища…

— О чем это ты?

— Помимо убийств, неплохо было бы получать от тебя яркие эмоции, чувства и желания. Однако, сейчас подлинных чувств от тебя получить невозможно.

— Почему это?

— Во-первых, даже по меркам Богов войны, ты еще маленькая. А во-вторых, объект, к которому ты можешь питать истинные чувства, всего один во всей Вселенной… Асудзима Ики…