Игра Люцифера
Шрифт:
— Да, ваша честь, я бы хотел кое-что добавить. Я хотел сделать все для того, чтобы мое сотрудничество с властями США и правительственными агентствами было максимально полным. Проблема состояла в том, что я, как постоянный житель Швейцарии, был вынужден подчиняться швейцарскому законодательству, и если бы я разгласил какие-то имена, не имея на руках судебной повестки, то отправился бы в тюрьму в Швейцарии, где я жил в то время и прожил предыдущие 15 лет. В этом состояла важная проблема. Однако я все равно хотел инициировать этот процесс и поделиться максимальным объемом информации без нарушения законов
«Теперь понятно? Спросите Кевина Даунинга, почему они не предоставили мне иммунитета и не выписали повестку!»
Но Злох сказал:
— Хорошо, спасибо!
Он не хотел припереть Даунинга к стене и посмотреть, как тот будет корчиться, подобно бабочке на булавке. Он повернулся к Даунингу:
— Хорошо. Что скажет на это представитель Соединенных Штатов?
Даунинг надулся, как делал при каждой нашей встрече в министерстве юстиции. Теперь он собирался получить свой фунт мяса [90] .
90
Отсылка к пьесе Шекспира «Венецианский купец», по сюжету которой ростовщик Шейлок получает право вырезать из тела своего должника фунт мяса, если тот не отдаст ему занятые деньги в срок. — Прим. пер.
— Я буду краток, ваша честь. Думаю, что вы понимаете суть дилеммы, в которую мистер Биркенфельд сознательно себя загнал.
Затем он принялся перечислять все причины, по которым меня нужно было бросить в тюрьму.
— Первое: Биркенфельд знал, на что идет, когда отправился в Швейцарию, чтобы работать в швейцарском банковском секторе.
«Разумеется, я знал. Я ехал в эту страну не для того, чтобы стать горнолыжным инструктором».
— Второе: когда Биркенфельд решил стать информатором, он перевел все средства мистера Оленикоффа из UBS в другие банки, с тем чтобы и он сам, и мистер Стаггл могли и дальше помогать мистеру Оленикоффу уклоняться от уплаты налогов.
«Нет, решение вытащить деньги Игоря из UBS принимал он сам, а не я!»
— Третье: письмо с информацией о действиях банка представляется мне всего лишь способом получить компенсацию от UBS после того, как Биркенфельд решил предать публичной огласке схему работы с мистером Оленикоффым.
«Какого хрена? Это ерунда, основанная на одних лишь предположениях. Почему мой защитник не кричит: «Протестую!»?
— И наконец, когда ответчик обратился к правительству Соединенных Штатов со своими разоблачениями, он хотел получить деньги за разглашение информации о чужих неправомерных действиях. При этом он отказался сообщить о собственных деяниях.
«Что за ложь! Неужели ты забыл, как я вошел в зал заседаний министерства юстиции в Вашингтоне и в деталях рассказал, чем занимался как частный банкир в UBS в Женеве?»
— Именно поэтому правительство выдвинуло против мистера Биркенфельда обвинения. И именно поэтому мы требуем для него тюремного заключения.
«Ерунда. Ты хочешь посадить меня в тюрьму только для того, чтобы показать хоть какие-то результаты своей работы. Ты хочешь, чтобы
— Что касается заявлений истца, связанных с сохранением банковской тайны… Мы четко дали понять мистеру Биркенфельду и его адвокатам, что обратимся в суд и предоставим ему необходимые юридические документы, демонстрирующие правительству Швейцарии, что он был вынужден дать показания.
«Иисусе! Ты мог получить судебное решение за один час! Ты отказывал мне в выдаче повестки при каждой встрече!»
— Должен сказать, что мистер Оленикофф уже сидел бы в тюрьме, если бы мистер Биркенфельд пришел к нам в 2007 году и поделился этой информацией. У нас просто не было достаточно доказательств. Они появились благодаря свидетельствам мистера Биркенфельда, но только после того, как мистер Оленикофф уже признал себя виновным.
«То есть я должен идти в тюрьму только потому, что вы, некомпетентные дураки, не знали о делишках Оленикоффа, пока я его не сдал?»
— Вот почему мы все оказались здесь, и вот почему правительство США просит посадить мистера Биркенфельда в тюрьму. Это все, ваша честь.
Слушая все это, я медленно вскипал. Я повернулся и посмотрел на Дэвида Майера, но он не проронил ни слова. Я мысленно похлопал себя по лбу. «Чувак, ты умеешь отлично подбирать адвокатов. Ты просто настоящий эксперт в этом деле». Я почти не слышал завершающих слов Даунинга.
— Ваша честь, могу я кое-что добавить?
— Разумеется, — кивнул Злох.
— Я хотел бы закончить выступление на позитивной ноте. Мы намереваемся и дальше пользоваться услугами мистера Биркенфельда в проведении расследования и выдвижения исков против других его клиентов и клиентов UBS. И мы ожидаем, что вскоре вернемся в этот суд.
— С ходатайством о снижении срока?
— Именно так, ваша честь.
Должен признаться: у Даунинга были стальные нервы. Он нагло сказал, что хочет выжать меня до капли, а затем когда-нибудь обратится в суд и попросит смягчить мою участь. Это звучало, как наглое вымогательство, но судья Злох остался доволен.
— Итак, мистер Биркенфельд, — произнес Злох. — Прошу вас подняться на подиум.
Началось…
— Суд, будучи полностью проинформированным о фактах и обстоятельствах преступления, не установил никаких правовых причин, препятствующих вынесению приговора… Суд выносит свое решение и приговаривает Брэдли Биркенфельда к тюремному заключению в одном из учреждений Бюро тюрем США на срок 40 месяцев за однократное нарушение закона.
«Три года и четыре месяца…Твою мать!»
— Кроме того, суд приговаривает мистера Биркенфельд к уплате в пользу Соединенных Штатов Америки штрафа в размере 30 000 долларов.
«Тридцать тысяч долларов? Да я в два раза больше потратил, летая туда-сюда ради правительства США. Мне следовало попросить о компенсации расходов!»
— После освобождения из заключения мистер Биркенфельд будет помещен под надзор на трехлетний испытательный срок.
«Три года в каталажке и еще три года испытательного срока? Боже…»
— Кроме того, мистер Биркенфельд немедленно выплатит в пользу Соединенных Штатов особую компенсационную выплату в сумме ста долларов.
«А это еще за что? Кому-то на обед?»