Игра на двоих
Шрифт:
Я никогда не ездила на поезде, поэтому не могу сдержать любопытство и подхожу к одному из боковых окон. Мимо с безумной скоростью проносятся темно-зеленые леса; деревья сливаются в одну линию. Эффи приглашает меня на экскурсию до моего купе. Даже дом мэра, самого обеспеченного человека в Дистрикте-12, смотрится нищим по сравнению с тем, что я вижу в капитолийском экспрессе. Каждому трибуту выделяют отдельное купе, гардеробную и ванную. Эффи проводит краткий инструктаж (впрочем, все инструкции сводятся к одному: «Здесь все для тебя, можешь делать, что хочешь!») и, напомнив, во сколько нужно выйти к ужину, уходит.
Сняв платье и
Пройдя по длинному узкому коридору, я без особого труда нахожу нужный вагон, толкнув дверь плечом, захожу внутрь и окидываю столовую взглядом. По обеим сторонам — огромные окна. Очень много мебели — стол, десяток стульев, кресла, барная стойка; нужно постараться, чтобы добраться из одного конца вагона в другой. Стол уже накрыт; вместо привычного пластика — стекло и хрусталь. Однако как только я замечаю сидящего в одном из кресел и смотрящего в окно ментора, все остальное кажется уже не столь важным и интересным. Явно почувствовав чье-то предчувствие, Хеймитч поворачивает голову. Наши взгляды встречаются. Молчание. Спустя пару секунд один из нас все же подает голос.
— Значит, решила на собственной шкурке узнать, что случается с Победителями?
— Почти. Пока ограничилась лишь званием трибута. И решение явно приняли за меня.
Ментор невесело улыбнулся.
— Так было со всеми нами: Капитолию не очень-то интересно наше мнение.
— Да, я заметила, — на этот раз усмехнулась я.
Хеймитч продолжал все так же внимательно смотреть на меня, то ли ожидая продолжения фразы, то ли, как и я, вспоминая день нашего «знакомства».
Мне и раньше случалось видеть его в Дистрикте. Как правило, он приходил в Котел за очередной порцией спиртного, а я — с добычей, которую хотела обменять на предметы первой необходимости. От родителей я знала, что он — единственный победитель Игр из Двенадцатого, бессменный наставник для наших трибутов, а от одноклассников — что любитель выпить и затеять драку, стоит кому-нибудь сказать ему хоть слово против, а также просто пропащая душа, не заслуживающая ничего, кроме презрения и жалости. Взрослые Хеймитча не любили, дети — не любили и боялись и всячески это демонстрировали. Не понимаю только, как его не разорвали на куски родители, чьих детей он готовил к Играм и которых благополучно убили в первые же минуты битвы.
Некоторое время я наблюдала за ним, стараясь понять, что могло привести его к столь странному для Победителя образу жизни. И чем дальше, тем больше вопросов у меня возникало, однако я не отваживалась задать их ни тем, кто видел сезон с его участием, ни родителям. В тот день, год назад, я зашла в Котел, чтобы продать пойманную рыбу и узнать у местных торговцев последние новости. Хеймитч уже был там — сидел за одним из длинных деревянных столов, держа в руках пустой стакан, и о чем-то тихо переговаривался с незнакомым мне мужчиной.
На выходе из Котла меня окликнула стоящая в стороне компания знакомых парней и девушек. Пару минут мы поговорили на отвлеченные темы, однако вскоре разговор зашел о Хеймитче и его недавней выходке: на днях он подрался с главой миротворцев. Только если вы думаете, что все его поддержали, то сильно ошибаетесь. Миротворцев у нас тоже не любят, но ненависть и отвращение к ментору, видимо, оказались сильнее: Дария представили бедным
И тут, выслушав очередную порцию оскорблений в его адрес, я не выдержала.
— Может, вам не стоило бы так говорить о нем?
Вся компания дружно уставилась на меня.
— Ты его защищаешь?
— Нет, мне просто надоели разговоры в подобном тоне. Посмотрела бы я на вас после Голодных Игр! Вы даже не знаете наверняка, что с ним случилось, что заставило его стать таким, но почему-то считаете себя вправе осуждать его. Как-то неправильно, не находите?
— Со мной бы никогда такого не случилось! — самодовольно заявил Джейк. — А Хеймитч слишком слаб для всего этого. Как он вообще смог победить?
— Не случилось бы? Уверен? Пережить Голодные Игры, а затем из года в год готовить детей к неминуемой смерти? Хотя ты же у нас особенный, получаешь удовольствие от страданий и боли других …
А вот это Джейку не понравилось. Он подошел ко мне вплотную; на лице застыло каменное выражение. Я не отступила ни на шаг, хотя находиться рядом с ним было совсем не приятно.
— Ты что-то сказала? А ну-ка, повтори!
— У тебя плохо со слухом? Или не доходит с первого раза? Повторяю для идиотов: оставь уже Хеймитча в покое и следи за собой! Стань добровольцем, вернись победителем, тренируй малолетних убийц, вот тогда и раскрывай рот!
Вместо того, чтобы наброситься на меня, Джейк отчего-то молчал и смотрел поверх моей головы. Вдруг он отошел на пару шагов назад; остальные повторили его движение. Они уже не пытались скрыть охвативший их страх, и спустя какие-то две секунды я осталась на улице одна. Хотя нет, не одна. И было понятно, кто составил мне компанию. Спиной почувствовав прожигающий насквозь взгляд, я развернулась и встретилась глазами с Хеймитчем.
Я еще не встречала человека, от которого бы исходило столь явное ощущение опасности и силы. Даже профи из Первого и Второго, участвовавшие в прошлых сезонах Игр, не вызывали у меня подобного впечатления. Эбернети — совсем другое дело. Рядом с ним чувствуешь себя словно в клетке с тигром, который в любую минуту может броситься на тебя. Но если других это отталкивает, то меня — привлекает: мне всегда нравилось рисковать. Наравне с опасностью я ощущаю странную уверенность: пока эта сила со мной, ничего страшного не случится. Она не только не тронет меня, но и защитит от всего, что может причинить мне вред. За всю свою жизнь я ни разу не чувствовала себя в полной безопасности. До этого момента. Это и странно, и приятно. Необычные ощущения.
Минут пять мы просто стояли и смотрели друг на друга. Сначала темно-серые глаза выражали недоверие и настороженность, которые затем сменились … любопытством и удивлением? Странно. Он будто пытался прочитать в моем взгляде что-то, чего там и в помине не было.
— Как интересно, — судя по голосу, ментор в кои-то веки был трезв (очень вовремя), — меня, победителя Голодных Игр, защищает девчонка … Как-то необычно, ты не находишь? — протянул Хеймитч, подражая моему ледяному тону. Получалось неплохо.
— Все когда-нибудь случается в первый раз, — фыркнула я, вновь обретя голос.
— Верно. — кивнул мужчина. — И все же это должно меня задеть, как считаешь?
— Не хотела тебя обидеть.
— У тебя бы при всем желании это не получилось, — смеется Эбернети.
Вдруг он резко разворачивается, покрывает разделяющее нас расстояние одним мощным прыжком и оказывается у меня за спиной.
— Значит, хочешь узнать, что сделало меня таким, какой я сейчас? И что произошло на тех Играх?