Игра на нервах. Книга 3
Шрифт:
– Секундочку, с чего ты взяла, что эта девушка ведьма? – решил прояснить главный вопрос Найд.
– Конечно, она ведьма, ей же дом подчиняется! – выкрикнула Маргарет.
– Что?! Дом?!
– Да, он выполняет ее желания!
Найд вспомнил, как необычно дом реагировал на просьбы Грации.
– Допустим, слушается он ее, и что? Вы настоящих ведьм не видели, они злобные…
Дети вдруг синхронно расхохотались:
– Мы не видели? Мы?! Да они всегда сначала добренькими прикидываются и миленькими! – В голосе девочки звенела злость и обида.
Найд
– Деточка, ведьмы – страшные крючконосые старухи. Я ногами все Четырехземье исходил и многих из них видел. А еще у них…
Чем еще отличаются ведьмы от хорошеньких девиц, Морисиус рассказать не успел. Откуда-то сверху на Иоганесса рухнула тень, да так стремительно, что странник лишь успел рассмотреть копну седых волос, обнаженный женский торс, черные крылья и две хищные орлиные лапы. Паренек инстинктивно нажал на спуск, арбалетная стрела свистнула прямо над головой Найда. Раздался хлопок крыльев, в воздухе мелькнули ноги мальчишки. Тот, кто его унес, начал быстро подниматься в небо.
– Не-е-ет! – завопила Маргарет, глядя, как ее брат превращается в точку на небосводе.
– Что, черт возьми, сейчас было?! – недоумевал Морисиус.
Девочка перевела взгляд на взрослых:
– Это вы! Это все вы! Вы ее специально привели?!
Найд понял, что последует за истерикой. Он перекатился по земле, подхватывая лежащий лук. Кейн же бросился к Маргарет:
– Убери факел! Немедленно!
– Ага, сейчас! Я вам отомщу за Иоганнеса!
Найд завел руку за спину и наощупь вытянул стрелу. Лишь бы угадать с ее типом! Кейн не успевал, пламя уже лизнуло дрова, и те занялись. Пока они смогут перерезать путы, удерживающие Грацию, пока снимут со столба, тело девушки покроют жуткие ожоги. Найд, почти не целясь, выстрелил. Стрела вонзилась в полено, бутылочка, привязанная к древку, разбилась, и из нее выплеснулось зелье «Дыхание зимы». Дрова мигом покрылись коркой льда, и огонь потух.
Лезвие топора Первого Убийцы застыло в паре сантиметров от головы девочки. Странно, но та смотрела на своего убийцу не со страхом, а с вызовом. Грация из-под кляпа издала негодующий писк, руки Кейна обмякли, и он опустил топор:
– Не могу. Ребенка… не могу.
У Маргарет от удивления открылся рот:
– Не можешь? Как не можешь? Ты же ведьмин прихвостень! Ты должен… – ее голос сорвался на рыдания.
Кейн повернулся к девчонке спиной и начал срезать веревки, удерживающие супругу. Освободившейся рукой Грация вытащила кляп изо рта.
– Бедненькая! – Она посмотрела на рыдающее дитя с сожалением. – Кейн, ну что ты копаешься с этими шнурами, не видишь, ей плохо!
Когда они вернулись в дом, печка по приказу Грации приготовила ароматный чай, которым путники отпаивали девочку.
– Простите меня, – сказала Маргарет, уткнувшись лицом в кружку.
– Простим, если расскажешь, что у вас здесь происходит, – поставил условие Кейн и тут же удостоился укоряющего взгляда от жены.
– Расскажи, что вы здесь делаете, и почему одни? Где ваши родители? – поинтересовалась Грация.
– Мы живем здесь, потому что это наш дом. А родители… Мама умерла, когда мы были совсем маленькими, и отец привел домой другую женщину. Берту, нашу мачеху. И колдунью!
– Ты в колдуньи всех подряд записываешь, – усмехнулся Морисиус.
– Она на самом деле колдунья. Хоть и не старая и страшная, как вы рассказывали. Берта, наоборот, красивая очень.
– Тогда за твоего отца можно только порадоваться!
– Да?! Сначала эта Берта заколдовала дом, чтобы ничего по хозяйству не делать. Захочет – дом сам еду готовит, пожелает – уборку сделает.
– Так это же мечта любой женщины, – не унимался Кейн.
– Потом она заколдовала папу. – По лицу Маргарет опять побежали слезы. – Он о нас забыл и целыми днями таскался за ней, как теленок.
– И это нормально, это любовь называется, – продолжил иронизировать Первый Убийца.
– Ничего нормального! Как-то мы с братом пошли проверять силки и увидели, что в них попала грознорысь. Мы побоялись связываться с лютым зверем и побежали домой, чтобы позвать папу. В доме было пусто и тихо. Мы спустились в подвал и увидели… Увидели его связанным. Он с обожанием смотрел на Берту, а та вырезала из его груди сердце.
– Любовь зла, иногда можно нарваться и на такую стерву, – многозначительно произнес Кейн, а Грация шикнула на своего мужа.
– Ведьма провела обряд, и папа стал ее служкой. Он больше не играл с нами, дети ему стали вообще неинтересны. Мы с братом кричали и плакали, умоляли снова стать прежним, но он слышал только Берту. Колдунья забрала его с собой и пообещала, что вернется за Иоганнесом и сделает из него такого же безвольного слугу.
– И как же вы от нее отбились?
– Наша мама на праздник Памяти Предков пекла хлеб с семенами гипносуса. Эти хлебцы отпугивают нечисть.
– А настоящих, истинных ведьм запах этих семян гипнотизирует, – добавил всезнающий Морисиус.
– Да! Мы собирали цветы гипносуса, пекли хлеб и ночами, когда ведьма особенно сильна, крошками выкладывали вокруг дома дорожку.
– Ужас какой! – всплеснула руками Грация.
– А днем мы копали ловушки, ставили капканы и с копьями в руках караулили ее на тропинках, ведущих к дому.
– Милые детишки, – заметил Морисиус.
– По-другому им было не выжить. Но Грацию вы зачем захватили? – спросил Найд.
– Мы с Иоганнесом видели, как вы зашли в дом. И дом вдруг начал ее слушаться!
– У Грации есть магический дар, может быть, дело в этом? Она не колдунья, но ворожея. Дом это чувствует и ей повинуется, – предположил Найд.
– Но мы-то этого не знали. Мы с братом подумали, что заявилась еще одна ведьма со своими рабами, и ловушка из хлебных крошек на ней сработала!
– А сжечь вы ее зачем хотели?
– Как зачем? Чтобы освободить слуг ведьмы, ее надо не просто убить, а обязательно сжечь!