Игра на выживание
Шрифт:
Он отнес чемодан наверх, к себе в спальню, и первым делом отправился в ванную, но вода была слишком холодной, так как водонагреватель так и не был включен. Тогда он спустился в кухню, включил прибор, а заодно собрал горшки с комнатными расстениями и составил их в раковину и таз с водой, после чего вернулся наверх и принялся распаковывать вещи. Среди них была маленькая лошадка из черной глины, покрытой глазурью, которую он купил в подарок Лелии, а также серая глинянная русалка, перебирающая струны гитары, сувенир для Рамона. Помимо этого он купил для Лелии старинный браслет из серебра, инкрустированный
Вышел из комнаты, спустился вниз, взял со столика связку ключей и вышел из дома. Оказавшись на улице, он остановился перед дверью соседнего дома и нажал кнопку звонка.
Ему открыла Констансия, смуглая, добродушная толстушка в розовой униформе горничной.
– А, сеньор Ши-бале-ху!
– пронзительно воскликнула она.
– Pase Usted! Benvenido! Com' esta Usted? 1)
_______________________________
1) Проходите! Милости просим! Как поживаете? (исп.)
Но её натянутой улыбке он догадался, что она уже в курсе последних событий.
– У меня все в порядке, Констансия. А ты как?
– Спасибо, хорошо!
– заученно ответила она.
– А как поживает сеньора Веласкес?
– Она в порядке, и кот тоже. Подождите, сейчас сами увидите! Лео! Лео!
– Она шла впереди него через уютный, увитый виноградными лозами дворик, громко подзывая кота, вообразив себе, что несмотря на смерть друга он должен с нетерпением ожидать встречи со своим котом.
– Мы не выпускаем его на улицу. Наверное, его подружки очень по нему скучают, - с улыбкой проговорила Констансия.
Дверь дома была открыта, и Ольга Веласкес бросилась ему навстречу. Ей было около сорока лет, это была невысокая, изящная женщина, особый шик внешности которой придавали коротко остриженные и выкрашенные "под блондинку" волосы и босоножки на высоченных каблуках.
– Теодор!
– Она положила руки ему на плечи и сделала движение, как будто собиралась расцеловать его в обе шеки, хотя сама доставала ему лишь до середины галстука.
– Я только что проичтала в газете! Какой ужас! Неужели это правда?
– Да, это правда.
– Вы говорили с полицейскими?
– Всю ночь? Я всего лишь час назад вернулся домой.
– Появление же Лео из-за лежащего на земле и выдолбленного изнутри бревна, в котором теперь цвели орхидеи, тронуло Теодора до глубины души, как только может взволновать встреча с близким другом после долгой разлуки. На мгновение он залюдовался этим зрелищем: оранжевые оттенки орхидей и на их фоно рыже-палевый Лео и его ясные, ярко-голубые глаза. Теодор наклонился и почесал коту под шейкой и за ушком.
– Лео... ну, как ты тут без меня?
Кот же, все ещё обиженный на хозяина за его столь продолжительное отсутствие, сделал вид, что не обращает на него ни малейшего внимания. Когда же Ольга Веласкес снова начала говорить, Лео взглянул на Теодора, открыл рот и издал протяжный монотонный вопль, старательно вытягивая ноту, словно оперное сопрано в кульминационный момент арии, в самом конце прибавляя громкости и норовя перекричать Ольгу, которая, однако, оставила этот выпад без внимания.
– Ну разве он не душка? Он тут поймал по меньшей мере шесть ящериц и одну змею! Можете себе представить! Вот такую длинную змею в нашем дворике!
– Он злится, потому что я уехал и бросил его одного, - проговорил Теодор, внезапно ощущая необыкновенную слабость во всем теле и едва не теряя сознание.
Лицо Ольги Веласкес приняло страдальческое выражение.
– Бедный дон Теодоро! Вы, наверное, устали. Присаживайтесь, пожалуйста. Хотите кофе? Я как раз собиралась выпить чашечку. Представьте себе, мне сегодня пришлось встать в восемь утра, чтобы пойти в суд дорожной полиции из-за какого-то там дурацкого нарушения правил дорожного движения, видите ли я допустила превышение скорости на автостраде по пути в Куэрнаваку. Додумаются же, штрафовать за превышение скорости на скоростной магистрали! Поэтому я и газеты прочла только что, потому что сама лишь недавно вернулась домой. Даже не верится! Вам с сахаром?
– Да, Ольга.
– Он принял из её рук чашку кофе. Это была маленькая чашечка из прозрачного голубого стекла с рисунком в виде спирали. Холодный, приятный голубой цвет навевал мысли о море, в прохладные волны которого ему захотелось немедленно нырнуть. Он сидел, слушая вполуха голос сеньоры Веласкес, предававшейся воспоминаниям о Лелии. Неужели это правда, неужели правда? Неужели он в самом деле просто вошел и обнаружил её мертвой?
– По-вашему, это сделал Рамон?
– сдавленным шепотом спросила она.
Констансия, оставшаяся в гостиной после того, как была принесена ещё одна чашку и блюдце, стояла чуть поодаль и слушала, разинув рот.
– Не знаю. И думаю, будет лучше не распространяться об этом. Пока ещё ничего точно не известно. Его допрашивают в полиции.
– А вы больше никого не подозреваете? Ну, кто ещё мог бы решиться на такое?
– Нет.
– Честно говоря, мне всегда казалось, что у этого Рамона не все в порядке с головой.
– Он вспыльчив, эмоционален... но не думаю, что он сумасшедший, сказал Теодор, глядя на нее.
Ольга лишь сокрушенно покачала головой, словно говоря всем своим видом: "Что ж, как знаешь, дело твое". Вслух же она запричитала:
– Такая милая девочка! Красавица Лелия! Тео, вы же знаете, она мне так нравилась.
Теодор подумал о том, что Ольга и Лелия встречались всего несколько раз. Она знала, что Лелия была его любовницей, но, возможно, не допускала мысли о том, что он может быть по-настоящему влюблен в нее. Ольга вела себя так, как если бы Лелия Бальестерос была просто его подругой. Теодор и Ольга были хорошими соседями, но в их отношениях всегда сохранялась необходимая дистанция. Сеньор Веласкес, будучи адвокатом, вместе с тем не брезговал проворачивать всякие неблаговидные делишки на стороне, но Теодор никогда не распрашивал о нем ни Ольгу, ни кого бы то ни было еще, и его совершенно не интересовали подробности его подпольного бизнеса.