Игра предателя
Шрифт:
На беду еретиков, нам не нужна была дверь, дабы попасть внутрь.
— Действуйте, когда сочтете нужным, Юрген, — произнес я, после того как короткий и быстрый (для вальхалльцев уж точно; я же продвигался медленнее и гораздо менее элегантно) переход по снегу привел нас к слабозакругленной стене здания.
— Да, комиссар. — Юрген поднял мелту в горизонтальное положение и нажал на спусковой крючок.
Все остальные поспешили отвернуться и, насколько это было возможно, защитить глаза от яростной вспышки. Камнебетон на пути выстрела превратился в пар, оставив быстро остывающую дыру, размером как раз достаточную, чтобы мог пролезть пехотинец.
—
Они прошли в отверстие и заняли позиции внутри, прикрывая коридор в обоих направлениях. Никто по ним не стрелял, так что я оказался следующим, кто вошел внутрь, благословляя внезапное тепло и мучительно-радостные уколы оживающего кровообращения... Я огляделся по сторонам.
Разумеется, я знал, что от еретиков можно ожидать чего угодно. И все-таки я не был готов к тому, что увидел здесь. Пол укрывали мягкие ковры — теперь они медленно пропитывались водой от завивавшегося в проем снега... Стены же были изукрашены фресками, изображавшими акты столь чувственного порока, что я разинул рот в состоянии, близком к ступору.
Большинство моих солдат, казалось, были загипнотизированы сей настенной росписью. Исключение составлял разве что Юрген; учитывая его нежную любовь к планшетам порнографических данных, мой помощник совершил воистину подвиг самоконтроля.
— Даже не верится, что все это может быть по-настоящему, — произнесла Пенлан с легкой завистью в голосе.
— А и не может, — заверил я. — И даже если бы могло, то было бы против армейских правил.
Густой, удушливый запах висел в воздухе, обволакивая все органы чувств подобно прочной шелковой накидке. Из каких-то дальних глубин моей памяти стало подниматься на поверхность ноющее чувство узнавания. Пока Юрген поднимал мелту и занимал привычное место по соседству со мной, я ощутил, что сознание проясняется. Я не мог с уверенностью сказать, было это оттого, что он перебил наркотическое благовоние своим более приземленным букетом запахов, или благодаря его врожденной способности блокировать питавшие в воздухе предательские миазмы колдовства варпа. В любом случае важным в данный момент было заставить наш отряд двигаться вперед, и ключом к этому был именно Юрген.
— Держитесь ближе ко мне! — приказал я, построив всех остальных вокруг нас.
В чем бы ни была заслуга Юргена, каждый из гвардейцев получил долю его благотворного воздействия. Как дополнительный плюс со всех сторон от меня теперь находилось по одной огневой команде, так что, откуда бы ни атаковали нас еретики, спереди или сзади, я все равно не оказался бы первым на линии огня.
Проделав все это, я скомандовал всем быстро выдвигаться. Хотя картинки на стенах и продолжали привлекать вороватые взгляды, солдаты, к моему облегчению, вновь стали сосредоточиваться на нашей миссии.
— И оставайтесь начеку. В подобном месте мы вполне можем столкнуться с колдовством варпа, так что будьте готовы ко всему.
Как я и ожидал, перспектива сражаться с колдовством мгновенно взвинтила все их чувства. Я полагаю, с этой секунды даже на живое воплощение настенных картин солдаты отвлеклись бы ровно на столько времени, сколько нужно для того, чтобы выдернуть чеку и кинуть гранату.
— Что-то напоминает, — заметил Юрген, пока мы осторожно двигались вперед по коридору, обрамленному мягкими цветастыми портьерами. — Этот неприятный запах, я его узнаю...
Как всегда, ирония собственных слов от него ускользнула.
— Правда, не могу понять, что же это.
— Слокенберг, — отозвался я, в то время как на меня внезапно обрушилось понимание.
Запах, витавший в воздухе, был похож на духи, которые использовала Эмели, колдунья слаанешитка, в ту ночь, когда попыталась скормить мою душу тому чудовищу, которому поклонялась. Воспоминание об этом ледяной рукой сдавило мне сердце. Даже спустя десятилетие (а теперь, когда я пишу эти строки, более чем век спустя, надо признаться) я все еще иногда просыпался от стоящих перед сознанием образов этой гибельной соблазнительницы, пытавшейся заманить меня к несчастной судьбе; как будто сети Хаоса все еще простирались ко мне, стараясь опутать. Впрочем, на тот момент у меня не было подобных кошмаров уже несколько месяцев, так что совершенно неподконтрольная, острая вспышка ужаса перед перспективой вновь получить их пронзила мое сознание.
— Чисто. — Пенлан скользнула обратно в коридор, после того как обследовала комнату, полную диванов и подушек, которые, как мне показалось, не несли никакой очевидной функциональной нагрузки [41], и сделала жест, чтобы мы продолжали путь.
До сих пор мы направлялись прямиком к центру купола. Я руководствовался предположением о том, что именно его содержимое будет защищено наилучшим образом, так что отсутствие всякого сопротивления тревожило меня до крайности. Конечно же, это могло означать: наша диверсия сработала много лучше, чем я ожидал. Но по моему опыту, планы сражений имели склонность сохранять какой-либо смысл лишь до первого столкновения с врагом.
— Пришли. Ничего, — вновь подала знак Пенлан, и мы двинулись дальше.
Мы оказались в пустом хранилище с совершенно голыми стенами, не считая единственного люминатора и украшения в виде абстрактной подвижной конструкции из закаленного стекла. Расположенная прямо под люминатором, она бросала волны радужного света по всей комнате каждый раз, когда ее колыхали потоки воздуха. Было очевидно, что помещение использовалось совсем недавно, потому как пыли в нем совершенно не было.
— Проклятие! — Я застыл в дверном проеме, слегка раздраженный тем, что моя догадка оказалась неверной, и докучаемый смутным ощущением того, что с формой этого помещения что-то не вполне в порядке.
Вероятно, именно эта секундная нерешительность вызвала все то, что произошло далее. Я оказался на пути Пенлан, когда она отступала назад из помещения — спиной вперед, прикрывая свой отход, несмотря на видимое отсутствие опасности, как и должен был действовать хороший солдат. Заблудившись в собственный мыслях и попытках решить, куда направиться теперь, я не успел достаточно проворно отойти с дороги, так что задел на ходу локоть сержанта. Как результат — палец ее рефлекторно нажал на спусковой крючок, послав град лазерных зарядов в противоположную стену. Весь остальной отряд мгновенно бросился на пол в поисках укрытия.
— Виновата. — Лицо Пенлан от смущения приобрело пурпурный оттенок; белым остался лишь старый ожог на щеке, приобретенный еще на Гравалаксе.
Ее подчиненные поднимались на ноги, сияя ухмылками оттого, что их командир вновь подтвердила свое прозвище.
— Ничуть, — произнес я, понимая, что нужно срочно восстановить ее авторитет перед отрядом. — Это целиком моя вина.
Где-то выше по коридору уже слышался глухой топот. Кто-то спешил сюда, чтобы проверить источник шума. Ну отлично! Вот тебе и проникли тайно, чтобы найти то, что хотели, незамеченными...