Игра престолов. Книга II

Джордж Мартин

Санса все гадала, что случилось с септой Мордейн, и думала, что давно поняла это.

– Почему вы убили ее? – спросила она. – Она присягнула богам…

– Она была предательницей. – Джоффри надулся, Санса чем-то вызвала его недовольство. – А ты еще не сказала мне, что хочешь подарить мне на день рождения. Быть может, это мне следует сделать тебе подарок, как тебе это понравится?

– Если это угодно вам, милорд, – ответила Санса. Когда он улыбнулся, Санса поняла, что он издевается над ней.

– Твой брат тоже предатель, ты это знаешь. – Он повернул

голову септы Мордейн назад. – Помню твоего брата по Винтерфеллу. Мой Пес назвал его лордом деревянного меча. Так было, Пес?

– В самом деле? – спросил Клиган. – Я не помню.

Джоффри воинственно дернул плечами.

– Твой брат победил моего дядю Джейме. Мать говорит, что он сделал это предательством и обманом. Она плакала, услыхав об этом. Все женщины слабы, даже мать, хотя она старается изобразить, что это не так. Она утверждает, что нам нужно оставаться в Королевской Гавани и ждать прихода войск Ренли и Станниса, но я не хочу ждать. После пира в честь моих именин я соберу войско и сам убью твоего брата. И тогда сделаю тебе подарок, леди Санса, подарю голову твоего брата.

Какое-то подобие безумия охватило Сансу, и она услышала собственный голос:

– А что, если это мой брат подарит мне твою голову?

Джоффри нахмурился:

– Ты не должна говорить со мной так. Верная жена не смеется над своим господином. Сир Меррин, поучи ее!

На этот раз рыцарь поднял ее голову за подбородок и ударил, не выпуская, ударил дважды. Сперва по правой, а потом по левой щеке. Он рассек Сансе губу, и кровь побежала по ее щеке, смешиваясь с солеными слезами.

– Тебе не следует все время плакать, – сказал ей Джоффри. – Тебе идет, когда ты улыбаешься и смеешься.

Санса заставила себя улыбнуться, чтобы он не приказал сиру Меррину снова ударить ее; однако король не был доволен и опять качнул головой.

– Сотри кровь, ты вся перепачкалась.

Внешний парапет доходил ей до подбородка, но с внутренней стороны верх стены ничто не ограждало; внизу, в семидесяти или восьмидесяти футах, был двор. «Нужно только толкнуть, – сказала она себе, – он стоит как раз там, где надо, улыбаясь этими жирными червяками. Ты можешь сделать это. Ты можешь. Так сделай прямо сейчас. Не важно, даже если ты последуешь за ним. Это ничего не значит!»

– Ну-ка, девочка. – Сандор Клиган склонился перед Сансой, встав между ней и Джоффри. С деликатностью, удивительной для такого рослого человека, он промокнул кровь, выступившую на ее разбитой губе.

Мгновение было утеряно. Санса закрыла глаза.

– Спасибо, – сказала она, когда Клиган закончил. Она была доброй девочкой и всегда помнила про хорошие манеры.

Дейенерис

Крылья туманили ее лихорадочные сны.

– Ведь ты не хочешь разбудить дракона, правда? Она шла длинным коридором под высокими каменными арками. Она не могла оглянуться, этого нельзя было делать. Впереди, где-то далеко перед ней, маячила крошечная дверь – красная, это было видно даже отсюда. Она шла быстрей и

быстрей, и босые ноги ее уже оставляли кровавые отпечатки на камнях.

– Ведь ты не хочешь разбудить дракона, правда? Она увидела озаренное солнцем дотракийское море, живую равнину, сочащуюся ароматом земли и смерти. Ветер колыхал траву, пускал по ней волны.

Дрого обнимал ее сильными руками, ласкал ее женственность, раскрывая ее и пробуждая эту сладкую влагу, которая принадлежала только ему одному, и звезды улыбались им – звезды! – с дневного неба.

– Дом, – прошептала она, когда он вошел в нее и наполнил своим семенем, но звезды вдруг исчезли; по синему небу проплыли огромные крылья, и мир вспыхнул.

– …ты не хочешь разбудить дракона, правда?

Сир Джорах, скорбный и осунувшийся, сказал ей:

– Последним драконом был Рейегар, – и принялся греть прозрачные руки над пылающей жаровней с раскаленными докрасна драгоценными драконьими яйцами. Только что он был рядом и вдруг исчез, превратившись в дуновение ветра. – Последним… – шепнул он исчезая. Она ощущала тьму позади себя, и красная дверь словно бы удалилась.

– Ты… не хочешь разбудить дракона?

Перед нею возник вопящий Визерис:

– Шлюха, дракон не простит. Не тебе повелевать драконом. Я – дракон, и я получу корону! – Расплавленное золото воском стекало по лицу брата, выжигая глубокие борозды в его плоти. – Я дракон, и я буду коронован! – визжал он, и пальцы его извивались как змеи, хватали за ее соски, щипали, крутили, не переставая, даже когда глазные яблоки лопнули и слизь потекла по обуглившимся щекам.

– Ты не хочешь разбудить дракона…

Красная дверь была еще так далеко, а за спиной она уже ощущала ледяное дыхание, облаком преследующее ее. Если оно догонит, она умрет смертью, которая глубже смерти, и будет выть в вечном мраке и одиночестве. Она побежала…

– …не хочешь разбудить дракона…

Она чувствовала пламя внутри себя. Жуткий жар терзал матку. Сын ее, высокий и гордый, с медной кожей Драго и ее серебряно-золотыми волосами, обратил к ней фиалковые миндалины глаз. Улыбнулся и протянул к ней руку, но когда он открыл рот, между губ хлынул огонь. Она видела, как сгорает его сердце за ребрами, и в одно мгновение он исчез, превратившись в пепел, как мотылек в пламени свечи. Она оплакала свое дитя, этот сладкий рот, так и не прикоснувшийся к ее груди, но слезы ее превратились в пар, едва притронувшись к плоти.

– …хочешь разбудить дракона…

Призраки выстроились в коридорах, одетые в линялые облачения королей. В руках их бледным пламенем полыхали мечи. Волосы их были как серебро, как золото и как светлая платина, а глаза – как опалы, аметисты, турмалины и яшма.

«Быстрее, – кричали они, – Быстрее, быстрее». Она бежала, и ноги ее плавили камень. «Быстрее!» – единым голосом вскричали призраки. И она рванулась вперед. Боль ножом вспорола ее спину; она ощутила, как расторгается ее кожа, ощутила запах горячей крови и увидела под собою тень крыльев. Дейенерис Таргариен летела.