Игра престолов
Шрифт:
Мгновение затянулось, никто не шевелился. Кейтилин Старк отреагировала первой.
— Сир Родрик, сир Уиллис, по коням! — крикнула она. — Остальные конные позади. Мохор, охраняй пленников…
— Дайте нам оружие! — Тирион вскочил на ноги и схватил ее за руку. — Вам потребуется каждый меч.
Она понимала, что он прав, Тирион видел это. Кланы горцев не интересовались причинами вражды великих домов. Они с равной готовностью прирежут и Старка, и Ланнистера — точно так, как убивают друг друга. Разве что пощадят Кейтилин: она еще достаточно молода, чтобы рожать сыновей. И все же она медлила.
— Я
— Человек двадцать, а может, и двадцать пять, — выдохнул он. — Молочные Змеи или Лунные Братья, точнее не знаю. Должно быть, у них повсюду соглядатаи, они знают, что мы здесь.
Сир Родрик Кассель был уже на коне, с длинным мечом в руке. Моррек притаился за скалой, обеими руками сжимая заканчивающееся острым железом копье, зубы стискивали кинжал.
— Эй, певец, — окликнул сир Уиллис Воде, — помоги мне с нагрудником. — Мариллон застыл, вцепившись в арфу, лицо его побелело как молоко, и слуга Тириона Моррек торопливо вскочил на ноги, чтобы помочь рыцарю вооружиться.
Тирион не отпускал Кейтилин Старк.
— У вас нет выбора, — сказал он. — Нас трое, и четвертый будет охранять нас… Четверо человек — они могут отделить нас от смерти.
— Дайте мне слово, что вы сложите мечи после того, как закончится схватка.
— Мое слово? — Копыта грохотали совсем близко. Тирион криво усмехнулся. — Даю вам его, леди, но моя честь — честь Ланнистера.
Одно мгновение казалось, что Кейтилин плюнет на него, но вместо этого она отрезала:
— Вооружайтесь! — и отправилась прочь.
Сир Родрик перебросил Джику его меч и ножны и развернулся навстречу врагу. Моррек взял лук и колчан и припал на колено возле дороги. Он был гораздо лучшим стрелком, чем фехтовальщиком. Бронн подъехал, предлагая Тириону двухсторонний топор.
— Никогда не сражался топором. — Оружие казалось Тириону незнакомым и неудобным: короткая рукоятка, тяжелое головище с отвратительным острием на конце.
— Думай, что колешь дрова, — проговорил Бронн, извлекая длинный меч из заброшенных на спину ножен. Сплюнув, он направился вперед, чтобы стать возле Чиггена и сира Родрика. Сир Уиллис уже поднялся на ноги, чтобы присоединиться к ним, но все еще возился со своим шлемом — металлическим горшком с тонкой прорезью для глаз и длинным плюмажем из черного шелка.
— Бревна не кровоточат, — проговорил Тирион, ни к кому, собственно, не обращаясь. Без панциря он ощущал себя нагим. Он огляделся, отыскивая укрытие, и бросился к Мариллону. — Подвинься.
— Убирайся! — закричал ему мальчишка. — Я певец и не хочу участвовать в этой свалке.
— Что, уже потерял любовь к приключениям? — Тирион пнул молодца, тот подвинулся, и как раз вовремя. Мгновение спустя враги наехали на них.
Не было ни герольдов, ни знамен, ни рогов, ни барабанов, только звякнули тетивы Моррека и Лхариса, и из рассветной мглы выехали горцы: худые и смуглые,
Сир Родрик закричал:
— За Винтерфелл! — и тронул коня.
Бронн и Чигген ехали возле него, выкрикивая какой-то бессловесный боевой призыв. Сир Уиллис следовал за ними, размахивая шипастым кистенем вокруг головы.
— Харренхолл! Харренхолл! — пел он.
Тирион ощутил внезапное желание вскочить, замахнуться топором и выкрикнуть:
— Бобровый утес! — Но приступ безумия быстро прошел, и он нагнулся пониже.
Раздалось ржание испуганных лошадей, звон металла о металл. Меч Чиггена рассек обнаженное лицо наездника в панцире, а Бронн вихрем рванулся вперед, разя горцев направо и налево. Сир Родрик молотил рослого всадника в плаще из шкуры сумеречного кота, кони их плясали, противники обменивались ударами. Джик вскочил на коня и без седла бросился в схватку. Тирион заметил, как стрела выросла из горла человека в плаще из кошачьей шкуры, тот открыл рот, чтобы закричать, но из него хлынула только кровь. Противник упал, и сир Родрик вступил в схватку с кем-то еще.
Вдруг Мариллон завизжал, прикрывая голову арфой, — через их скалу перепрыгнул конь. Всадник обернулся к ним, размахивая шипастой булавой, и Тирион вскочил на ноги. Ухватив топор обеими руками, он коротко взмахнул, и лезвие, чавкая, впилось в горло прыгающей лошади. Топор дернул руку, и Тирион едва не выронил оружие. Когда животное с хрипом упало, он умудрился вырвать топор и неловко уклонился в сторону. Мариллону повезло меньше. Конь и наездник упали как раз на певца. Тирион отпрыгнул назад, и пока нога бандита оставалась под павшим конем, погрузил топор ему в спину, как раз над лопаткой.
Стараясь вырвать оружие, он услыхал за собой стон Мариллона.
— Кто-нибудь, помогите же мне, — выдохнул певец. — Боги милосердные, у меня кровь идет.
— По-моему, это лошадиная кровь, — заметил Тирион. Ладонь певца высунулась из-под мертвого животного, скребясь в грязи, словно пятиногий паук.
Тирион наступил каблуком на протянувшиеся пальцы и услышал удовлетворивший его хруст.
— Закрой глаза и изобрази, что ты умер, — посоветовал он певцу, а потом поднял топор и повернулся.
После этого все сложилось как надо. Тяжелая от запаха крови заря наполнилась криками и воплями, мир преобразился в хаос. Стрелы свистели мимо его уха, звякали по камням. Он видел, что Бронн лишился коня и сражался, держа по мечу в каждой руке. Тирион держался края схватки, он перескакивал со скалы на скалу и выпрыгивал из теней, чтобы подрубить ноги проезжавших коней. Наткнувшись на раненого горца, он избавил его от жизни, а заодно и от полушлема, оказавшегося, пожалуй, тесноватым, но Тирион рад был любой защите. Джика срубили сзади, пока он резал горца впереди себя, а потом Тирион переступил через тело Курлекета; поросячья физиономия была разбита булавой, но Тирион узнал свой кинжал, разжимая руку убитого. Засовывая его за пояс, он услыхал женский крик.