Игра с мечтой

Суворова Лариса

Мама Коли была сторонницей жёсткого воспитания. В связи с ранней смертью мужа она осознавала, что вырастить из сына мужчину предстоит ей, и была скупа на ласки, да и на выражение чувств в целом. Когда Марина вышла замуж, Коле пришлось перебазироваться к матери. Мать очень хотела внуков, и ничто не должно было препятствовать молодым в таком важном деле.

В какой-то момент я увидела, что Марина – точная копия своей мамы, её слова для неё, как слова из Библии, священны. И мне было странно видеть в этой молодой девушке усвоенный ею образ рассудительной и строгой женщины. Даже с мужем Марина не позволяла нежности, по крайней мере, прилюдно. Она окончила библиотечный факультет и работала в клубной библиотеке, куда за книгами иногда заходил будущий супруг. Он работал также на заводе, где и Коля, и учился на вечернем отделении технического вуза. Из всей этой семьи именно с ним мне было проще, веселее и теплее.

В день моего совершеннолетия

Коля не поленился приехать в мой район, пусть утром нужно было рано встать. Это был первый раз, когда я представила его своим родным. Сказала просто: «Это мой друг. Зовут Коля». Но так как раньше подобных официальных представлений молодых парней с букетами в руках не происходило, то родители осознали значимость события. В руках у Коли был красивый букет, и хотя он выглядел сонным, но в своей всегдашней манере балагурил и всех смешил. Мы совсем недолго посидели дома, а потом пошли погулять. Коля пригласил меня в кафе. За годы, прошедшие после смерти брата, я первый раз себя почувствовала значимой и защищенной. Рядом был заинтересованный во мне Мужчина. В этот момент я решила, что если он захочет на мне жениться, то я приму его предложение. Однако первое предложение сильно отличалось от ожидаемого. «Лика, слушай, ну, наконец, я так долго этого ждал! Мама уезжает в деревню на выходные, а Марина с мужем идут к кому-то на свадьбу. Придёшь на ночь?»

Не сказать, чтобы я сильно удивилась. В конце концов, ЭТО должно было произойти. И Коля мне, к счастью, действительно, нравился. В отличие от предыдущих поколений мы получили право понять, будет ли нам хорошо с будущим партнером не только в жизни, но и в постели. Я кивнула.

За десять предшествующих дней я успела себя морально подготовить к предстоящему событию. Я, как и многие девушки из поколения поздних восьмидесятых, получила доступ к той информации, которая раньше была «под замком»: ЭТО может быть больно, ЭТО нужно, чтобы было красиво (если хочешь понравиться), ЭТО должно быть безопасно, если не хочешь сложностей в виде беременности, ЭТО может быть и приятно, если знать, что и как делать. Вооруженная этими знаниями, я купила французский крем «Бокаж» для эпиляции волос на ногах, симпатичное бельё у спекулянтки и презервативы в аптеке (не надеясь на Колю).

В обозначенные дни, проведя впервые в жизни процедуру эпиляции, я полюбовалась собственными идеально гладкими ногами, надела ажурное черное бельё, которого отродясь не имела, и, не забыв положить в сумку презервативы, отправилась, как всегда в субботу, на дискотеку. План для родителей был разработан: позвоню и скажу, что проморгала последний поезд в метро и переночую у подруги.

Всё шло по плану. Дискотека, танцы до последнего, звонок домой и дорога к Коле. К счастью, благодаря выпускаемым теперь откровенным газетам, даже разочарование прошло «по плану».

Коля горел от нетерпения. Я понимала – он долго ждал и был абсолютно честен: встречаясь со мной, он прекратил походы к остальным, где мог получить желаемое освобождение от вполне нормальных мужских потребностей. Поэтому на меня он почти набросился, хотя и старался в меру сил, не сделать мне больно и сохранить в моей памяти этот первый опыт, если не приятным, то хотя бы терпимым. Он не захотел применять лежащие в сумке средства предохранения, со словами: «Дурочка, я же тебя люблю!» Это было признание в любви и готовность отвечать за последствия этой ночи одновременно.

Во мне зародилась нежность. Я быстро поняла, что не из тех, кто с первого раза получает наслаждение или, по меньшей мере, удовольствие. Но с этой новой для себя нежностью, я изо всех сил сдерживала слёзы, а в голове крутилась единственная мысль: «Скорее уж всё бы кончилось». Так оно и произошло. В какой-то момент у меня аж в мозгу зазвенело от боли, а потом после нескольких ещё коротких и мощных телодвижений Коля рухнул обессиленный рядом, и боль стала вполовину меньше. Развитие событий происходило, к счастью, не как во многих романах, когда «он повернулся к ней спиной и мгновенно уснул». Нет, Коля повернулся ко мне лицом и, глядя в глаза, нежно погладил по щеке. «Ужасно, да? Но я так рад, что ты моя с самого начала. Для меня это очень важно. По-другому даже представить не мог». А потом, немного тревожным взглядом окинув обширное расползающееся пятно на простыне, не сдержав мужского самолюбия, добавил: «Таким озером любой мусульманин гордился бы так, что месяц бы с веревки простыню не снимал». [10] Мы оба расхохотались. И хотя боль всё ещё не оставила меня, но от взаимной нежности и его внимания и шутки для разрядки моего напряжения мне стало легче.

10

«Таким озером любой мусульманин гордился бы так, что месяц бы с веревки простыню не снимал» – существовала традиция после первой ночи, которые муж

и жена проведут вместе, вывешивать на всеобщее обозрение «девственный платок» – простыню, на которой спали молодые. Если на ней поутру крови не оказывалось, молодую женщину могли привести к отчему дому и вернуть со словами, что их дочь прогрызли мыши, т.е. она не была непорочной. Сегодня это практически нигде уже не делается, разве что в очень консервативных семьях и дальних поселениях в глубинке.Демонстрация простыни после первой брачной ночи не есть стыдливым поступком, и ислам не повелевает и не призывает совершать подобное. http://islam.plus

Такой вот была первая ночь с моим будущим мужем, ставшим моим первым мужчиной. Любила ли я его тогда? Я не сильно задумывалась над этим. Я просто нашла того, кого искала, – замену брату.

Я осталась на ночь в этой всё ещё чужой квартире, с мужчиной, признавшимся мне в любви во время моего первого занятия любовью, и уснула у него под боком. Я не лежала, мучаясь от бессонницы, от боли или обдумывания, правдивы ли его слова, или это часть его хитроумного плана, чтобы удерживать меня возле себя в качестве любовницы. Я с детства мыслила только в позитивном ключе. Поэтому сомнения меня не терзали, и я спала радостная, что всё закончилось довольно быстро.

Коля точно знал, что мать таких отношений без брака не одобрит. Но повезло, что близилась весна, и мать, как обычно, в середине марта, собралась и до сентября уехала в деревню. После её выхода на пенсию это стало правилом. Марина, хоть и копия матери, понимала, глядя на брата, что я – не просто очередное увлечение, а серьёзное намерение для Коли.

В общем, всё складывалось удачно, когда я впервые столкнулась с Колей в гневе. К этому моменту мы встречались уже около трёх месяцев. Он заболел, простыл. Случилось это в четверг. У него поднялась температура. Утром в пятницу пришёл врач, открыл больничный лист и назначил постельный режим. Температура держалась высокая, глаза быстро утомлялись от просмотра телевизора. Я пришла к нему в пятницу после учёбы, провела с ним весь вечер, читая вслух книгу, чтобы как-то развлечь. Потом принесла ему в постель разогретый суп, сваренный Мариной. Проследила, чтобы он выполнил все назначения врача, и мы легли спать. В эту ночь я спала отдельно из-за риска подхватить инфекцию, да и жарко ему было бы с такой температурой в постели со мной.

На следующее утро, в субботу, ему стало лучше, температура спала, мы даже вместе приготовили завтрак для всех: Марина с мужем тоже были утром дома. Потом я убирала комнату, хотела что-нибудь приготовить к обеду, но Коля, уже столкнувшийся с моей неумелой готовкой, сказал: «Брось, я сейчас ем мало, пока нет аппетита. Пусть Марина готовит. А мы просто картошкой и консервами обойдемся». Я села за шитьё, Коля смотрел телевизор.

Время близилось к вечеру. В это время мы обычно ходили на дискотеку. И сейчас, после постоянного нахождения в квартире, мне захотелось пойти потанцевать. Всё же прошла учебная неделя, Коле стало лучше, и я ничего особенного в своём желании не видела. Если бы дома заболел папа или мама, я, видя, что становится лучше, точно не сидела бы у постели, и никакого порицания за это не получила бы. Поэтому, отложив шитьё в сторону, я произнесла: «Коль, слушай, ты же не против, если я схожу с девчонками потанцевать?» То, что произошло потом, было неожиданно. Коля побагровел, его глаза реально метнули молнии, и он сильно повысив тон, гневно спросил: «Значит, вот так?! Я тут больной лежи, а ты со своими девками плясать пойдёшь? Ты в своём уме?! Для тебя это нормально, да?!» Я, всё ещё не понимая подкравшейся угрозы, простодушно ответила, что думала: «Но тебе же лучше, ты посмотришь детектив, а я потанцую и вернусь». Теперь он уже побледнел: «Лика! Кажется, я очень серьёзно в тебе ошибся. Ты с-соображаешь, что ты сейчас г-говоришь!» Он кричал и даже слегка заикался.

Я испугалась такой реакции, у меня потекли слёзы. В конце концов, никаких крамольных мыслей в моей голове не было, поводов для ревности я тоже ни разу не давала, а тут такая буря. Я выскочила за дверь и наткнулась на Марину. Через открытую дверь был виден Коля, бросавший в бурных эмоциях, газеты с журнального стола. Видя моё мокрое от слёз лицо, Марина взяла меня за руку и, приведя в кухню, усадила на табурет и дала стакан воды. «Лика, слушай, я так надеялась, что с тобой у Коли это всё пройдёт. Он не срывался, как вы начали встречаться, ни разу. В общем, ты должна знать. Он служил десантником в Афганистане. Слава Богу, вернулся здоровым и, в целом, нормальным. Не таким, как многие, у кого сильно крышу снесло. Но вот срывы бывают. И когда, и на что он вот так среагирует, предсказать нельзя. Так что думай сама, ведь, похоже, у вас всё серьёзно». И, уже на пороге кухни, добавила с разумностью Колиной мамы: «Хотя плюс тоже есть – детей родите, квартиру быстро получите, годами ждать не будете. Афганцы в почёте, для них особая квартирная очередь, да и ещё льготы есть». Она ушла к мужу в комнату, оставив меня в одиночестве подумать.