Игра судьбы
Шрифт:
Через мгновение он поднял руки, как она делала раньше, чтобы подать сигнал к новой игре. Когда он выиграл, он взял ее за запястье и перевернул ее руку, положив ее ладонь плашмя, пальцы коснулись повязки, завязанной там.
— Что случилось?
Ее смех был хриплым, как будто она думала, что было глупо спрашивать.
— Просто царапина. Это ничто по сравнению с ушибленными ребрами, я обещаю.
Челюсть Аида сжалась. Возможно, не было никакого сравнения, но ему не нравилось, что он не мог уберечь ее от боли в своем царстве. По правде говоря, это была небольшая часть большего страха — что он не сможет
Через мгновение он запечатлел поцелуй на ее ладони, посылая магический разряд в ее кожу, чтобы залечить рану. Когда он отстранился, то встретил ее разгоряченный взгляд.
— Почему это тебя так сильно беспокоит? — прошептала она.
«Потому что ты моя», — хотел сказать он, но эти слова застыли у него в горле. Он не мог их произнести. Они знали друг друга неделю, и она понятия не имела о нити, которая связывала их вместе, только о сделке, которая вынудила ее быть здесь. Поэтому вместо этого он прикоснулся к ее лицу. Он хотел поцеловать ее, чтобы как-то передать эту отчаянную потребность, которую он испытывал, чтобы она была в безопасности во всех отношениях, но как только он начал наклоняться вперед, дверь в его кабинет открылась, и в комнату вошла Минфа. Она резко остановилась, ее глаза сузились в щелочки.
Разве он не приказал ей стучать?
— Да, Минфа? — спросил он, стиснув челюсти. Лучше бы у нее была веская причина для этого перерыва… Но он сомневался, что это так.
— Милорд, — натянуто произнесла она. — Харон попросил вашего присутствия в тронном зале.
— Он сказал, почему?
Он не пытался скрыть раздражение в своем голосе.
— Он поймал незваного гостя.
— Незваный гость? — спросила Персефона, ее любопытный взгляд упал на Аида.
— Как? Разве они тонут в Стиксе?
— Если Харон поймал незваного гостя, вполне вероятно, что он пытался проникнуть на его пароме, — ответил он, вставая и протягивая ей руку, чтобы она взяла. — Пойдем, ты будешь со мной.
Если бы ей было интересно узнать о нем и его царстве, она бы все равно захотела присутствовать при этом. Возможно, она увидит, какие требования предъявляют к нему смертные.
Она вложила свои пальцы в его ладонь, и он повел ее по коридорам своего дворца в свой похожий на пещеру тронный зал, Минфа шла впереди.
В начале своего правления Аид пользовался этой комнатой чаще, чем любой другой частью своего дворца. Это было единственное место, которого души боялись больше, чем Тартара, потому что это было место суда. Он восседал на своем обсидиановом троне, окруженный черными флагами с золотыми нарциссами, и, не задумываясь, отправлял души в мрачную вечность. Тогда он был безжалостным, злым и ожесточенным, но теперь это было его наименее любимое место в его царстве.
Харон ждал их, его коричневая кожа горела на фоне белых одежд. Он был даймоном — божественным существом, которое перевозило души через реку Стикс. Он встретился взглядом с Аидом, прежде чем скользнул к Персефоне, в его темных глазах вспыхнуло любопытство. Под его пристальным взглядом Персефона начала убирать свою руку из его, но хватка Аида усилилась. Он подвел ее к своему трону, показывая рядом с ним трон поменьше, состоящий из тех же зазубренных краев, но из слоновой кости и золота.
Он жестом пригласил ее сесть и понял,
— Ты богиня. Ты сядешь на трон.
Эти слова были похожи на то, о чем он действительно думал. Ты будешь моей женой и королевой. Ты будешь сидеть на троне.
Она не протестовала. После того, как она заняла свое место, Аид сделал то же самое, обратив свое внимание на даймона.
— Харон, чему я обязан вмешательством? — спросил он.
— Ты Харон?
Челюсть Аида сжалась, не только из-за того, что богиня прервала его, но и из-за явного восхищения в ее выражении и тоне. Это правда, что Харон выглядел не так, как изображался в Верхнем Мири. Он был царственным, сыном богов, а не скелетом или стариком, и ему грозило заключение в Тартаре, если он не сотрет эту ухмылку со своего лица.
— Так и есть, миледи.
— Пожалуйста, зовите меня Персефоной, — предложила она, ее улыбка была такой же, как у него.
— Миледи сойдёт, — прервал Аид. Его люди не будут называть ее по имени. — Я начинаю терять терпение, Харон.
Перевозчик склонил голову, вероятно, чтобы скрыть смех, а не из уважения, но когда он снова посмотрел на Аида, выражение его лица было серьезным.
— Милорд, человека по имени Орфей поймали, когда пробирался на мой паром. Он просит у вас аудиенции.
Конечно, подумал он. Еще одна душа, жаждущая молить о жизни — если не своей, то чужой.
— Проси. Мне не терпится вернуться к моему разговору с леди Персефоной.
Харон призвал смертного щелчком пальцев. Орфей предстал на коленях перед троном со связанными за спиной руками. Аид никогда раньше не видел этого человека, и в нем не было ничего особенно примечательного. У него были вьющиеся волосы, прилипшие к лицу, с которых капала вода из Стикса. Его глаза были тусклыми, серыми и безжизненными. В любом случае, Аид интересовала не его внешность, а его душа, отягощенная чувством вины. Теперь это заинтересовало его, но прежде чем он заглянул глубже, он услышал слышимый вдох Персефоны.
— Он опасен? — спросила она.
Она задала вопрос Харону, но даймон посмотрел на него в поисках ответа.
— Ты можешь заглянуть в его душу. Он опасен? — спросила Персефона, теперь глядя на Аида. Он не был уверен, что так расстроило его в ее вопросе. Может быть, это было ее сострадание?
— Нет.
— Тогда освободи его от этих пут.
Его инстинктом было спорить с ней, ругать ее за то, что она бросила ему вызов перед душой, Хароном и Минфой. Но, глядя в ее глаза, видя в ее душе, как отчаянно она хотела увидеть от него сострадание, он смягчился и освободил мужчину от пут. Смертный был не готов и ударился об пол с тем, что, по мнению Аида, было приятным хлопком. Поднимаясь с пола, он поблагодарил Персефону.
Аид заскрежетал зубами. Где моя благодарность?
— Зачем ты пришел в Подземный мир?
Вопрос Аида был больше похож на лай. Ему было трудно сдерживать свое нетерпение.
Смертный бесстрашно смотрел в глаза Аида. Впечатляющий… или высокомерный. Аид не мог решить.
— Я пришел за своей женой. Я хочу предложить контракт — мою душу в обмен на ее.
— Я не торгую душами, смертный, — ответил Аид.
Тот факт, что его жена умерла, был актом Судьбы. Трое сочли ее смерть необходимой, и Аид не стал бы вмешиваться.