Игра судьбы
Шрифт:
— Ты победил, — сказала Афродита. Она выглядела более суровой, чем обычно. Даже когда она злилась, у нее не было этого взгляда. Поначалу Аиду было трудно определить, в чем дело, но вскоре он понял, что это такое, потому что за последние шесть месяцев он чувствовал одно и то же несколько раз.
Истерия.
— Она любит тебя.
Брови Аида сошлись вместе.
— О чем ты говоришь?
— Я навестила ее сегодня, твою маленькую любовь, — объяснила богиня.
Его желудок внезапно почувствовался бесконечным. Он поднялся со стула, его гнев свернулся, как змея.
— Что ты сделала,
Его голос дрожал, когда ужас спустился, окутывая его тело. Ему казалось, что он пытается дышать без воздуха.
— Я только хотела оценить ее привязанность к тебе. Я…
— Что ты сделала? — прорычал он.
— Я рассказала ей о сделке.
— Блять!
Аид стукнул кулаками по своему нетронутому столу. На этот раз он разбился вдребезги. Глаза Афродиты расширились, но она не сдвинулась с места и не дрогнула от его вспышки.
— Почему? — требовательно спросил он. — Это месть за Адониса?
— Так все и началось, — призналась она, выглядя на удивление опустошенной.
— И чем это закончилось, Афродита?
— Я разбила ей сердце.
***
— Где она? — потребовал Аид, телепортируясь в Подземный мир. Он еще не был достаточно спокоен, чтобы почувствовать ее. Он появился посреди своего дворца, где бродили его слуги, наблюдая его агонию, его страх, потенциальный конец его счастья.
Он знал, что это возможно, но был совершенно не готов, потому что, в конце концов, он любил ее.
— Персефона! Где она?
— О-она пошла прогуляться, мой господин, — сказала нимфа.
— Она последовала за Цербером, — добавила другая.
— В сторону Тартара.
— Черт.
Он исчез и появился на окраине Тартара. Эта часть его владений была обширна и занимала сотни и сотни акров. «Зачем ей приходить сюда?» — думал он, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы найти ее, а не на своем бешено колотящемся сердце и страхе, кипящем внизу живота.
Он с самого начала сказал ей, что не хочет, чтобы она знала путь в Тартар, что ее любопытство возьмет верх над ней. Услышала ли она слова Афродиты и попыталась доказать, что была права насчет него? Возможно, она пришла в надежде найти что-нибудь, что докажет, что он был таким же жестоким и расчетливым, как она думала.
Что ж, она найдет это здесь.
Прошло совсем немного времени, прежде чем он почувствовал ее — слабое притяжение на краю его чувств.
Она была в Пещере, самой древней части Тартара. Когда он появился там, он почувствовал, что ее присутствие усилилось, и он знал, где он найдет ее.
В пещере Тантала.
Отвращение скрутило внутренности Аида.
Тантал был царем, полубогом, рожденным от Зевса, и одним из первого поколения смертных, населивших Землю. Одаренный особым высокомерием Зевса, он решил испытать богов, совершив сыновеубийство. Злой царь убил своего сына Пелопса, растер его в порошок и попытался скормить олимпийцам. Аид вспомнил запах горелой плоти, разносящийся по Большому залу. Веселье немедленно закончилось, и их гнев был стремительным. Аид встал, указал на Тантала и отправил его прямиком в Тартар, в то время как остальные попытались снова собрать Пелопса.
На этом наказание Тантала также не закончилось, поскольку Зевс проклял его наследие,
Аид пробрался во тьму, окутавшую пещеру, где Тантал жил и страдал целую вечность. Он увидел, как Персефона бросилась к нему, на ее прекрасном лице был написан ужас. Она врезалась в него, и он схватил ее за плечи, чтобы удержать.
— Нет! Пожалуйста…
Ее голос сорвался, полный страха, и его эмоции бушевали.
— Персефона, — быстро сказал Аид, пытаясь успокоить ее.
Когда она посмотрела на него, узнавание и облегчение отразились на ее лице.
— Аид!
Ее руки крепче обхватили его талию. Она уткнулась головой ему в грудь и зарыдала.
— Шшш.
Он поцеловал ее волосы, благодарный, что она все еще прикасалась к нему, что она все еще находила утешение в его присутствии. — Что ты здесь делаешь?
Затем он услышал голос Тантала, прорезавшийся сквозь тьму, и кровь Аида превратилась в лед.
— Где ты, маленькая сучка?
Аид отвёл Персефону в сторону и подошел к гроту, где был заключен Тантал, щелкнув пальцами так, что колонна, к которой был прикован Тантал, повернулась. Мужчина был мешком костей, дряблая кожа обвисала под острыми углами. Он был бледен и иссох, его волосы были растрепаны и спутаны, как проволока, торчащая из его лица и головы.
Он годами не видел заключенного, поскольку его метод пыток, как правило, делал все само собой, он голодал и испытывал жажду, всегда находясь в пределах досягаемости пищи и воды. За исключением того, что Аид знал, что он выпил, потому что его губы, лишенные цвета, заблестели.
Аид протянул руку к Танталу, и колени смертного подогнулись, натянув кандалы, которые крепко держали его руки над головой, и он закричал.
— Моя богиня была добра к тебе, — прошипел Аид. — И вот как ты ей отплатил?
Аид сжал кулак, и Тантала вырвало, он выплевывал воду, которую дала ему Персефона, пока не осталось ничего, что могло бы вызвать рвоту. Затем он раздвинул воду в гроте, создав сухой путь прямо к пленнику. Злой король изо всех сил пытался найти опору, упираясь ногами в колонну, к которой он был прикован. Аиду нравилось наблюдать за его борьбой. Это облегчило бремя его гнева и желание увидеть, как этот смертный встретит жестокий конец.
— Ты заслуживаешь того, чтобы чувствовать себя так, как чувствовал я — отчаявшимся, изголодавшимся и одиноким! — выплюнул Тантал, когда Аид приблизился.
Рука Аида сомкнулась на шее мужчины.
— Откуда ты знаешь, что я не чувствовал этого столетиями, смертный? — тихо сказал он, его голос был убийственным по тону. Это сулило наказание и боль, это сулило все то, что, по утверждению Тантала, он чувствовал сейчас, только хуже.
Его маскировка растаяла, и он предстал перед своим пленником в своей Божественной форме, как и в прошлом.
— Ты невежественный смертный, — сказал Аид, его магия бурлила под поверхностью.
— Прежде я был просто твоим тюремщиком, но теперь я буду твоим карателем, и я думаю, что мои судьи были слишком милосердны. Я проклинаю тебя неутолимым голодом и жаждой. Я даже поставлю тебя в пределах досягаемости еды и воды, но все, что ты съешь, будет огнем в твоем горле.