Игра света
Шрифт:
Иногда он совсем не хотел говорить о себе. Он спрашивал меня о моих рисунках, над чем я работала в данный момент, пока мы наблюдали за набегающими на пляж волнами, оставляющими на песке мокрые следы. Я только открыла для себя масляные краски, училась, как правильно подготавливать холст и смешивать цвета, чтобы изобразить те картины, которые представляла в своей голове. Пока я снова и снова трещала об этом, он слушал каждое мое слово, задавал вопросы и выглядел заинтересованным.
Я всегда просила его захватить с собой гитару. Я
— Она сломана, — сказал он, отведя взгляд; зачерпнув полную руку песка, он высыпал песчинки сквозь щели между пальцев.
— Сломана? — переспросила я. — Твоя гитара сломана? — Я была в ужасе от того, что теперь у него не было возможности заниматься музыкой.
Он пожал плечами.
— Моя интерпретация Пита Таунсенда однажды вышла из-под контроля.
Я задумалась над этой фразой.
— Хм?
Спенсер закатил глаза.
— Пожалуйста, только не говори мне, что не знаешь, кто такой Пит Таунсенд (Прим. Питер (Пит) Деннис Блэндфорд Таунсенд — британский рок-гитарист, певец, автор песен. Известен как основатель, лидер и автор почти всех песен группы «The Who», называемой одной из наиболее влиятельных групп 20 века).
— Он из группы «The Who», — ответила я раздраженно. Конечно, я это знала. — Они пишут песни для всех серий сериала CSI (Прим. «CSI: Место преступления» — сериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории Лас-Вегаса).
На лице Спенсера растянулась огромная улыбка. Затем он начал посмеиваться. В скором времени он уже смеялся так сильно, что упал спиной на песок.
— О, мой Бог, Сара, — сказал он, хватая ртом воздух.
Я не была уверена, что в этом такого забавного, но мне нравилось видеть его счастливым.
— «The Who» написали эти песни задолго до появления сериала, — сказал Спенсер, садясь. — А Пит Таунсенд прославился своими разбиваниями гитар во время выступлений.
— О. — Я улыбнулось, теперь я все поняла. Затем я прищурилась, глядя на него. — Ты хочешь сказать, что именно так ты сломал свою?
Он стряхнул песок со свих рук.
— Неа, я просто пошутил. Правда в том, что ее забрали вампиры.
— Спенсер, — заныла я, зная, как его смешила моя одержимость «Сумерками». — Твоя гитара на самом деле сломана или нет?
Помедлив, он кивнул. Но прежде, чем я успела снова спросить его, как это произошло, он вскинул руки вверх.
— Не велика потеря. Просто несчастный случай. Как бы там ни было, она все равно была уже старой.
Он старался звучать непринужденно, но напряжение его тела говорило мне совсем о другом. Я задумалась, мог ли его дядя сломать ее и даже отобрать насовсем. Пока я набиралась мужества, чтобы спросить об этом,
— Ты бы смогла выпрыгнуть с самолета?
Я уставилась на него, не уверенная, правильно ли я его расслышала.
— Что?
Он улыбнулся.
— Это такая игра. Я спрашиваю у тебя, смогла бы ты сделать что-нибудь смелое, а ты отвечаешь да или нет. Если ты отвечаешь «нет», я получаю одно очко.
Я прищурилась. Спенсер сменил тему разговора и даже не пытался сделать это незаметно.
— Так смогла бы ты выпрыгнуть из самолета? — снова спросил он.
Вздохнув, я решила присоединиться к этой игре.
— У меня есть парашют?
Он кивнул.
— Тогда, да.
Засмеявшись, он сказал:
— Нет-нет. У нас не получится играть, если ты не будешь абсолютно честной. Не отвечай «да», если это неправда.
— Что? — обиделась я. — Ты не думаешь, что я смогу это сделать? Думаешь, я буду слишком напугана?
Он смотрел на меня так, будто поддразнивал.
— Просто ты ответила слишком быстро. Будто, даже не задумалась над вопросом.
— К твоему сведению, это один из поступков, которые я когда-нибудь хочу совершить. Мне интересно, какие эмоции ты ощущаешь, когда летишь в свободном полете, прежде чем дернуть за кольцо. Так что, да. Я бы это сделала. И сделаю когда-нибудь.
Я говорила правду. Мой папа и я разговаривали об этом, после того как увидели по телевизору, как группа людей с парашютами за плечами спрыгивали с самолета. Папа сказал, что тоже хотел бы попробовать, и я согласилась с ним. Но мы не могли рассказать об этом маме, иначе у нее случился бы сердечный приступ.
— Ладно, — сказал Спенсер, вскинув руки вверх в знак поражения, выглядя при этом даже немного впечатленным.
— А ты бы сделал это? — задала я встречный вопрос.
Он ответил без колебания.
— Да.
Моя улыбка стала шире, я сходила с ума от мысли, что у нас появилась еще одна общая черта.
— Твоя очередь, — сказал он. — Спроси меня о чем-нибудь.
Я склонила голову в его сторону, немного нервничая, мне хотелось придумать для него самый невероятный вопрос.
— И ты не можешь спрашивать о прыжках с тарзанки или о чем-то подобном. Это будет слишком похоже на мой вопрос.
Я уставилась на него, стараясь не выдавать, что все это время я думала примерно о таких вопросах. В конце концов, я выдала первое, что пришло на ум.
— Ты бы смог съесть лягушачьи лапки?
Он скривился.
— Лягушачьи лапы. В чем смысл?
— Они мерзкие. Вот, в чем смысл.
Спенсер покачал головой, будто я что-то недопоняла.
— Ты играешь неправильно. Подумай. Прыжок с парашютом — это пугающее занятие, но если ты сможешь это сделать, то получишь массу удовольствия и ощущение успеха, как если бы ты преодолела свой страх или типа того. Извини, но поедание лягушачьих лап даже близко не похоже на это. Придумай что-то другое.