Игра теней
Шрифт:
Так вот и сидел я сложа руки и чувствовал себя отвратительно – боялся, что ускользнет нечто важное, а я, сообразно обстоятельствам, не смогу ничего сделать.
В старые дни жизнь, безусловно, была легче!
Но настроение мое улучшилось, стоило только нам отмерить последние мили непомерно буйной растительности, поднявшись по усеянному роями насекомых склону и вырваться наконец из джунглей на высокое степное плато.
Здесь я счел самой интересной стороной Длок-Алока тот факт, что Отряд не привлек там ни единого новобранца. Это показывает,
Что же они такого натворили? Примечательно, что он избегал всяких разговоров о своем прошлом, возрасте и происхождении, пока мы были в джунглях, имея при себе Лысого с Сопатым. Словно кто-то мог вспомнить вдруг пару подростков, что-то натворивших множество лет назад.
Лысый с Сопатым надули нас, едва мы вышли за пределы их страны. Они заявили, что лежащих дальше земель не знают и не ведают. (И пообещали подыскать для нас пару достойные доверия туземцев) Лысый объявил, что собирается повернуть назад, невзирая на все предыдущие договоренности. (Сказав, что в качестве посредника-переводчика нам и Сопатого за глаза хватит.) Что-то ведь должно было случиться, чтобы он так поступил! Я не стал с ним спорить – он уже принял решение. Я просто выплатил ему только часть обещанного гонорара.
Пугало меня то, что Сопатый собирается остаться. Этот тип оказался второсортным – как бы младшеньким – духовным братом Одноглазого. Проказлив был примерно так же. Наверное, есть что-то такое в воде Длок-Алока. Хотя Лысый и прочие, встреченные нами, были, в общем, вполне нормальны…
Возможно, это мой личный магнетизм привлекает таких, как Одноглазый с Сопатым.
В недалеком будущем нас, без сомнения, ожидало крупное веселье. Два месяца Одноглазый изгалялся над Гоблином и не получил в ответ ни единой искорки. Когда гром наконец грянет, это будет потрясающе!
– Ну вот, теперь все меняется местами, – сказал я Госпоже, когда мы вдвоем обсуждали текущие дела. – Пожалуй, Одноглазый – вроде как случайно – подхватит какую-нибудь паршу, а Гоблин окажется вроде как ни при чем.
– Может, это потому, что мы пересекли экватор. Времена года меняются местами.
Этой реплики я не понял и размышлял над нею многие часы. И тогда до меня дошло, что ничего она не значила. То была просто одна из чудных твердокаменных шуток Госпожи.
Глава 15. Саванна
На самом краю расстилавшейся по плато саванны мы ждали шесть дней. Дважды на нас являлись посмотреть банды темнокожих воинов. В первый раз Сопатый сказал нам:
– Будут с дороги сманивать – не ходите.
Сказал он это Одноглазому, не зная, что я стал малость разбираться в этом языке и кое-что из их болтовни понимаю. У меня несомненный талант к языкам. Да и у многих старых солдат. Нужда, как говорится, научит.
– С какой еще дороги? – скривился Одноглазый. – С этой коровьей тропы?
Он указал на извилистые колеи, уходящие вдаль.
– Все, что между белыми камнями, это дорога. Она священна. Пока остаетесь на ней, вы в безопасности.
На первой стоянке нам было ведено не покидать круга, ограниченного белыми камнями Пожалуй, я знаю, почему здесь такой обычай. Торговля требует безопасности дорог. Хотя, видно, не слишком бойко идет здесь торговля… Покинув границы Империи, мы весьма редко встречали достойные упоминания караваны. И вообще все двигались на север. За исключением того ходячего пня.
– И всегда берегитесь этих степняков, – продолжал Сопатый. – Им верить нельзя. Они всем мыслимым коварством и обманом будут склонять вас покинуть дорогу. Бабы их особенно – всем известно, кто они такие. Помните: с вас тут глаз не спускают. Сойти с дороги – смерть.
Здесь разговором живо заинтересовалась Госпожа. Она тоже понимала язык. Да и Гоблин проскрипел:
– Ну, покойник ты, червячья пасть.
– Что? – взвизгнул Одноглазый.
– Вот как положишь глаз на такую пухленькую – считай, что уже в котле у людоедов. – Они не людоеды…
Внезапный ужас исказил лицо Одноглазого.
Он не сразу въехал, что Гоблин понимает их с Сопатым беседу. Он взглянул на остальных. Некоторых выдали выражения лиц.
Крайне обеспокоенный, он что-то зашептал Сопатому.
Тот крякнул и рассмеялся. Смех его наполовину напоминал кудахтанье, наполовину – павлиний клекот. И стоил ему приступа кашля.
Причем – жестокого.
– Костоправ, – спросил Одноглазый, – ты точно ничего не можешь для него сделать? Повыплюнет ведь все легкие и помрет. Тогда нам плохо придется.
– Нет, ничего. – Не надо было ему начинать… Хотя – что толку в этих разговорах? Он уже отказался внять им. – Ты либо Гоблин способны помочь ему куда скорее, чем я.
– Поди помоги тому, кто помощи не хочет…
– Истинно так. – Я взглянул прямо в его единственный глаз. – Скоро у нас будут проводники?
– Я спрашивал. Было сказано только: «Вскоре». Это оказалось правдой. В лагерь наш твердой, мощной рысцой вбежали два высоких чернокожих человека. Более здоровых и развитых образчиков гуманоидов я в жизни не видел! Каждый имел за спиной колчан с дротиками, а в левой руке – щит из черных и белых полос какой-то кожи. Конечности их мерно двигались в едином ритме, словно оба были единым чудесным механизмом.
Я взглянул на Госпожу. Выражение лица ее не отражало никаких мыслей.
– Великолепные солдаты могут выйти, – сказала она.
Эти двое рысцой подбежали прямо к Сопатому, прикинувшись полностью равнодушными ко всем остальным, однако непрестанно изучающе косясь на нас. По эту сторону джунглей белые люди весьма редки С Сопатым они заговорили надменно. Речь их напоминала отрывистый лай: множество щелкающих звуков и взрывных согласных.
Сопатый с заметным трудом отвесил несколько нижайших поклонов и отвечал им на том же языке хнычущим тоном, словно раболепствующий перед раздраженным хозяином.