Игра теней
Шрифт:
Я крякнул. Надо ли оповещать Гоблина, насколько я осведомлен о положении вещей, а что – лишь подозреваю? Или лучше просто прикинуться дурачком и по-тихому все уладить? Сейчас, когда Отряд начал разрастаться, особенно важно окружить себя ореолом загадочности. На некоторое время это подействует. Старослужащие просто не заподозрят меня в столь циничном и прагматическом подходе к командованию…
А Гоблин тем временем изливал мне все имеющиеся у него факты, подозрения и домыслы. Нового я услышал очень и очень мало. Да и это новое только делало мои представления о настоящем положении дел четче.
–
Он растянул губы в своей знаменитой улыбке:
– Отстаешь от жизни, Костоправ. У меня в работе пара штучек, которые изумят всех, когда я применю их.
– Вот и замечательно.
Думается мне, где-то в конце пути Одноглазого ждет крупное потрясение.
До Третьего Порога было, самое меньшее, две недели пути – скорость течения не превышала скорости неспешной ходьбы. Если учесть и пиратов, путешествие наше могло вообще никогда не закончиться.
К вечеру четвертого дня обороноспособность барки была усилена так, что дальше некуда. Бревенчатые щиты укрыли за собой главную палубу. Нижние края их спускались до самой воды, чтобы препятствовать высадке абордажных команд. Сквозь амбразуры в щитах тоже не смог бы пролезть ни один человек. На каждом борту ребята смонтировали по четыре баллисты. Благодаря проницательности Одноглазого мы изготовили десятки зажигательных бомб, и теперь они хранились в надежно защищенных гнездах на крыше рубки. Трое братьев из Берилла смастерили «дельфина» – остроконечное тяжелое грузило в форме рыбы на длинной цепи; его сбрасывают с гика, чтобы прошибать днища мелких судов. Но более всего мне понравилась машина, выдуманная Терпилой, бывшим охранником караванов. То была обойма со множеством маленьких отравленных дротиков, выбрасываемых шлепком упругой доски по ее днищу. Яд был таков, что малейшей царапины наконечником хватит, чтобы вызвать мгновенный паралич. Единственным недостатком этого орудия являлась неповоротливость. Придется ждать, пока цель сама не попадет на траекторию выстрела.
По завершении работ я посадил всех наших на диету из моих любимых (еще с тех времен, когда я был ведомым, а не вел за собой) раздражений и придирок. Строевая и боевая подготовка. Усиленное изучение языка. Одноглазого с его любимцем я вогнал в пот, потребовав установить среди моих людей хотя бы один общий для всех язык. Ох, и ругались они!.. Только на наров все это производило благоприятное впечатление.
Утром шестого дня мы достигли болотистых низин, поросших кипарисами. Теперь все держались настороже.
Госпожа не показывалась. Можно сказать, вообще не существовала для нас.
Еще два дня пиратов и духу не было. А к тому времени, как они появились, Одноглазый с Гоблином успели множество раз всех предупредить.
Мы проходили там, где кипарисы вплотную подступали к воде. И тут из-за поворота появились нападающие на двадцати суденышках. Я смог развернуть на них лишь две баллисты. Это остановило одну лодку. Стрельба из луков с крыши рубки – занимавшей, кстати, почти всю длину и ширину барки – особой пользы тоже не принесла. Лодки были укрыты навесами из крокодильих кож.
Они подошли к нам с бортов. После долгих усилий им все же удалось забросить кошки на верхние края щитов. Пираты пошли на абордаж.
Этого-то я и ждал.
В щитах мы проделали множестве маленьких отверстий. Могабины нары кололи через эти дырки ступни пиратов. Нескольким пиратам, уже добравшимся до верхнего края щитов, пришлось какое-то время балансировать на торцах бревен в четыре дюйма толщиною, прежде чем прыгать на крышу рубки.
Это было все равно что стрелять куропаток. Прыгнуть не успел ни один.
Гоблин с Одноглазым пока что не пускали в ход волшебство – они забавлялись метанием бомб. С подобным пираты раньше не сталкивались. И бежали прежде, чем мне понадобилось включать в игру мои резервы.
По моим оценкам, пираты потеряли пять-шесть десятков человек. Потери немалые, однако меньше, чем хотелось бы. А ведь добрые купцы из Джии-Зле надеются, что мы искореним пиратство на реке…
Едва пираты показали спины, словно призрак из небытия, возник шкипер. Ни его, ни матросов во время заварухи видно не было. Барка свободно дрейфовала по течению.
Тут появился и Жабомордый. С его помощью я провел штурмана через девять кругов ада. Мой гнев несколько умерил его жалобы на то, что мы дали стольким пиратам уйти.
– Вам придется драться с ними снова. И теперь они знают чего ожидать.
– Значит, первая атака была лишь пробной. Что за дьявольщина там?
Река так и кипела от некоей подводной заварухи. Что-то заколотило в обшивку барки.
– Иглозубы… – Штурмана передернуло. И даже Жабомордому сделалось не по себе. – Такие рыбы, с руку длиной. Собираются на кровь в воде. Когда их много, бесятся и нападают на все, что подвернется. Бегемота могут сожрать в минуту – с костями и всем прочим.
– Вот как?
Река бурлила все сильнее и сильнее. Мертвые пираты, а также раненые, не сумевшие забраться в лодки, исчезли. Те, что были пробита! и горели вместе с плавником, пошли в рыбьи глотки. По крайней мере, иглозубы предприняли героическую попытку пожрать и их.
Убедившись, что и в следующий раз команда склонна бросить нас ради спасения своих шкур, я потолковал об этом с нашими доморощенными колдунами.
Следующее нападение произошло ночью. На этот раз за нас взялись всерьез.
Первая вздрючка настроила пиратов пленных не брать.
Конечно, мы были предупреждены. Одноглазый с Гоблином не забывали своих обязанностей.
Здесь русло реки снова сужалось, и на сей раз пираты перегородили его бревном. Как только Гоблин заметил это бревно, я приказал отдать якоря. Мы остановились в двух сотнях ярдов от сердца ловушки и принялись выжидать.
– Гоблин! Одноглазый! Ваши люди на местах? Мы заготовили пиратам некоторые сюрпризы.
– Готовы, мамаша, готовы.