Игра теней
Шрифт:
«Но что это такое?» — спросил капитан.
«Я могу открыть вам только одно: это поистине драгоценная вещь, — ответил безликий воин. — Вы не можете представить, как велика ее ценность. Моя госпожа передала ее мне, приказав доставить в Обитель народа кваров. Если я не выполню поручение, между моим народом и жителями солнечного мира вновь вспыхнет война, которая породит неисчислимые бедствия. Поэтому я должен непременно доставить то, что мне доверено. В противном случае Стеклянный договор будет расторгнут и моя госпожа, леди Ясаммез, уничтожит ваш замок и всех его обитателей. Тогда грохот битвы разбудит богов. Мир потрясут страшные
Вансен бросил взгляд на принца и не заметил на его лице ни ошеломления, ни потрясения. Судя по всему, слова Джаира не достигли сознания юноши.
«Ты… рассказываешь все это мне одному? — догадался Вансен. — Принц ничего не слышит?»
«Да, Феррас Вансен, я хочу, чтобы ты знал о возложенном на меня поручении, потому что у принца есть своя задача, и она потребует от него огромных усилий. Леди Ясаммез удостоила величайшего доверия не только меня, но и этого юношу. Не знаю, с какой целью, но она послала сына смертного племени туда же, куда и меня, — в Обитель народа кваров. Стеклянный договор должен быть выполнен во что бы то ни стало. Я рассказал тебе об этом, потому что знаю: даже если ты не поверишь мне, ты последуешь за принцем повсюду, куда бы он ни направился. Слушай же!»
Джаир вперил в капитана гвардейцев взгляд, одновременно требовательный и исполненный мольбы. Вансен ощущал, что беззвучные слова собеседника скользят в потоке страха, подобно рыбам, плывущим в ледяной воде.
«Запомни. Если меня ждет смерть, ты должен забрать у меня эту вещь и доставить в Обитель народа кваров, — медленно произнес воин сумеречного племени. — Иного выхода нет. Если ты этого не сделаешь, разразится катастрофа. Оба народа, и твой, и мой, потонут в крови и мраке. Конец наступит очень быстро, и он будет поистине ужасен».
Вансен не сводил глаз с непроницаемого лица сумеречного воина.
«Ты хочешь, чтобы я взял на себя поручение, данное тебе? — спросил он. — То есть выполнил волю твоей госпожи, как ты ее называешь… той самой ведьмы, что навела порчу на принца? Хочешь, чтобы я спас твой народ, который развязал бойню и погубил столько моих солдат, сжег наши города, убил множество ни в чем не повинных людей?»
Дрожа от гнева, капитан королевских гвардейцев повернулся к принцу, но тот смотрел на него безучастно, словно видел в первый раз.
«Ты требуешь невозможного», — отрезал Вансен.
«Я не могу ничего от тебя требовать и не могу ни к чему тебя принудить, Феррас Вансен, — изрек безликий воин. — Я могу лишь просить и надеяться, что ты внемлешь голосу разума. Ты ненавидишь мои народ, и я прекрасно понимаю твои чувства, ибо сам питаю ненависть к твоему народу… — Джаир вскинул голову и прислушался. — Мы не можем больше разговаривать. Но запомни мои слова и, когда настанет время, не дай ненависти одержать над тобой верх».
«Я не смог бы забыть твоих слов, даже если бы захотел, — откликнулся Вансен. — Не каждый день враг, причинивший моему народу столько горя, просит меня о помощи. И мне придется выполнить твою просьбу. Да помогут мне боги».
Когда Джаир и Вансен завершили свой странный разговор, не вызвавший у Баррика особого интереса, на принца вновь навалилась дремота. Едва он смежил веки, им овладели кошмары вроде тех, что мучили его в прежней жизни. Баррик опять оказался в неведомом злом мире, населенном врагами и грозившем бесчисленными опасностями. Но теперь жуткие видения стали еще более яркими и осязаемыми, чем раньше. И в каждом сне неизменно появлялась девушка с темными волосами и темными глазами. Она словно стала его сестрой-близнецом, как Бриони. Баррик не знал, кто она такая, ее появление не подчинялось причудливой логике сна, она не играла никакой роли в его лихорадочных фантазиях. Однако во всех сновидениях ощущалось присутствие незнакомки, словно она наблюдала за тем, что происходит в кошмарах Баррика, стоя на далеком холме, спокойная, невозмутимая и сочувствующая.
Баррик проснулся и сел, потирая глаза. Единственный луч света, проникавший сквозь решетку (если тусклый отблеск свечи можно назвать светом), выхватывал из темноты лишь грубые шершавые камни.
Камера медленно кружилась перед глазами принца. В какой-то момент ему показалось, что наполненная гниющими трупами яма разверзлась у самых ног и вот-вот поглотит его. К горлу Баррика подкатил ком тошноты. Он попытался отползти в дальний конец камеры, где находился нужник, однако судороги настигли его на полдороге. Хотя желудок Баррика был почти пуст, камеру наполнил кислый запах рвоты. Ко всем мучениям принца добавились муки стыда. Внутренности его снова судорожно сжались, и он изверг поток зловонной желчи. Феррас Вансен тактично отвернулся, но Баррик воспринял это как новое оскорбление. Он не забыл, что капитан королевских гвардейцев дерзнул поднять на него руку. Принц вновь почувствовал себя униженным — ведь Вансен обращался с ним как с малым ребенком.
Юноша попытался сказать, что не нуждается в снисхождении, но язык отказывался ему повиноваться. Его бросало то в жар, то в холод, покалеченная рука так болела, что он едва сдерживал стоны. Вансен и Джаир молча наблюдали за ним. Капитан попытался ему помочь, но Баррик сердито оттолкнул его, отполз к дальней стене и сжался в комок. Усталость навалилась на него свинцовой тяжестью, лишая возможности говорить и двигаться. Он послушно проглотил смоченный водой кусок хлеба, который протянул ему Вансен, и вновь провалился в сон, наполненный лихорадочными видениями.
«Какой сегодня день?» — спросил себя Баррик, очнувшись.
Вопрос этот удивил его самого — названия дней десятницы стерлись из его памяти точно так же, как небесная синева или приятные запахи, например аромат цветов или сосновых иголок. Внезапно он осознал, что вокруг царит полная тишина. Баррик торопливо сел, содрогаясь при мысли, что тюремщики увели в неизвестном направлении капитана гвардейцев и воина сумеречного племени, оставив его в полном одиночестве. Голова у него закружилась, из глаз посыпались искры, но, когда зрение принца прояснилось, он увидел Вансена и Джаира: они спали, привалившись к стене.
— Благодарю вас, милосердные боги, — с облегчением прошептал принц.
Звук его голоса разбудил Джаира, который открыл свои красные глаза. Вансен тоже пошевелился во сне. Баррик заметил, что щеки капитана ввалились и лицо, обросшее клочковатой бородой, выглядит изможденным. Когда он успел так исхудать?
— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? — вслух обратился к принцу Вансен.
— Какая разница, — отрезал Баррик. — Здоров я или болен, мне в самом скором времени предстоит умереть. И вам обоим тоже.