Игра титанов
Шрифт:
Стены Безариона явились из-за горизонта внезапно, будто выросли только что.
При их виде Харугот испытал раздражение. Он не любил этот город, всем, вплоть до самого последнего камня в мостовых, напоминавший о Золотой империи и о том, что он, уроженец рыбачьего поселка на берегу Деарского залива, всегда будет чужаком, останется узурпатором.
При виде консула засуетились стражники, донеслись их злые голоса, хлопки кнутов. Путники, проходившие через ворота, кинулись к обочинам, конные принялись заворачивать лошадей, заскрипели телеги.
– Консулу
Но он даже не посмотрел на караульных, бросил лишь быстрый взгляд на створки, где нагло растопыривал лучи герб ненавистной империи – золоченый солнечный диск из стальных полос.
Потянулись улочки Безариона, необычайно тихие и пустынные. И не только суровая зима сделалась причиной того, что величайший город Алиона стал напоминать кладбище. Постаралась и война, и сами горожане, вздумавшие взять оружие и выразить недовольство консулом.
И жестоко за это наказанные.
Харугот и его свита проехали через южный торговый квартал, где с мостовой кое-где еще не оттерли следы крови. Свернули направо, к Императорскому мосту. Блеснула впереди гладь покрытого льдом Дейна. На другом берегу открылся голый холм и на его вершине – Золотой замок. Много правее, в стороне Черных ворот, показались тонкие башни Школы Истинного Знания, где учат магов.
Взглянув на них, консул испытал желание выругаться.
В его собственной столице остались люди, не признающие над собой никакой власти! Но ничего, он еще до них доберется, вот только вернет себе прежние силы и способности…
Миновали улицу Оружейников, и через Гнилой ручей выехали к началу ведущей к замку дороги. Потянулись голые склоны, поднимающиеся к зубчатым стенам и башням, черным на фоне закатного солнца.
И тут у ворот консула приветствовали ритуальным кличем, в ответ он лишь вяло кивнул.
– Доброго дня вам, мессен. – Встретивший Харугота во дворе замка канцлер Редер ари Налн взял коня под уздцы.
– Привет и тебе. – Он спрыгнул с седла, поморщился, когда грудь прорезала острая боль.
Она поселилась там с того дня, когда рухнули древние храмы Предвечной Тьмы на острове Тенос. Но ничего, скоро, очень скоро погрузившийся в тело кусочек льда растает, и вот тогда…
– Что с вами, мессен? – забеспокоился канцлер.
– Ничего. – Он с усилием распрямился, заставил себя дышать ровно. – Всех гонцов ко мне в тронный зал, туда же – завтрак, а ты…
Говорил на ходу, направляясь к воротам главной башни, что чудовищным пнем высилась посреди двора. Окунулся в царящее внутри ее толстых стен тепло, невольно поежился.
– …а ты достань мне пятьдесят человек, молодых и здоровых. Можно преступников или мятежников из тюрем. Но только быстро.
Задуманное колдовство необходимо совершить сегодня, пока не завял цветок, ради которого Харугот почти месяц провел в седле, вдали от своей армии, рыская по холодным северным лесам.
– Э… я понял, мессен. – На лице ари Нална отразилось сомнение, но только лишь на миг. – Можно выполнять?
– Иди.
Канцлер остановился, а консул пошел дальше, вверх по широкой лестнице, устланной алыми коврами. Вздохнул, вступая в высокие двери, и в спину потянуло холодным ветерком.
Тронный зал, видевший несколько сот императоров, не принимал правителя, не принадлежавшего к их роду.
Сцепив зубы, Харугот прошел к стоящему на возвышении трону, мрачному и довольно ветхому, с торчащим из спинки обручем короны, три крупных рубина которого казались алыми глазами. Опустился в кресло, а шагавшие следом гвардейцы встали у углов помоста.
– Ваш завтрак, мессен. – В зал просочился трясущийся от страха слуга с большим подносом в руках.
– Давай сюда.
На подносе оказалось холодное мясо в грибной подливе, сыр с плесенью и подогретое вино в широкой чашке.
– Мессен, гонцы готовы. Звать? – заглянул в двери ари Налн.
– Давай. – Консул кивнул и одним глотком выпил вино. На мгновение стало теплее, но холод быстро вернулся.
В зал вошел молодой таристер, высокий и светловолосый, в длинном плаще и теплом зимнем торлаке. Заклацали по выложенному желтыми и белыми плитками полу шпоры на высоких сапогах. Пройдя к трону, таристер склонил голову и опустился на колено.
– Говори, – приказал Харугот.
– Сивар ари Валди, мессен, – отрекомендовался гонец. – Послание от благородного Карти ари Марлида.
Именно его консул назначил главой войска, что оставлено на северо-востоке, заслоном против гномов.
– Говори.
– Благородный Карти ари Марлид велит сообщить, что…
– Будь кратким, – процедил консул. – Или, клянусь Великой Бездной, я найду способ укоротить тебе язык.
– Да, мессен. – Ари Валди немного побледнел. – Гномы ушли на север. Наши разведчики проследили их путь до самых Льдистых гор. Нет сомнений, что это не попытка обмануть нас. Они отступили и до весны не вернутся.
– Что еще?
– Благородный Шахияр увел орков на юг.
Харугот кивнул. Он сам отдал такой приказ своей послушной марионетке, что является шахом Западной степи. Незачем держать несколько тысяч всадников там, где они, скорее всего, не понадобятся.
– Это все?
– Да, мессен. – Гонец, похоже, осознал, что с правителем Безариона нужно разговаривать четко и ясно.
– Иди.
Ари Валди еще раз поклонился, процокали по полу шпоры, открылась и закрылась дверь. Следующим ари Налн впустил воина из Чернокрылых, чье лицо покрывали старые шрамы.
– Рад служить повелителю, – сказал он, опускаясь перед троном на колено.
– Встань… – Харугот мгновение помедлил, вспоминая имя этого десятника… да, именно десятника, одного из тех, кто сражался рядом с ним с самого начала, кто насмерть бился при Харстене. – Шолли. Что велел передать ари Форн?
– Да ничего хорошего. – Десятник поднялся. – Стоим на том же месте, сражаемся немного, но без особого толку. Император-то силы собирает, а нас все меньше. Говорят, что гонцов послал в Великую степь.