Игра в бессмертие
Шрифт:
В холле царил полумрак: окна зашторены, свет выключен. Хозяин дома создал нужную атмосферу: хотел ощутить себя в реале, где ему пришлось бы таиться и избегать взглядов соседей. Это повышало реалистичность происходящего — возможно, девочки в его глазах становились более живыми.
Не выдержав, я спросил:
— Сколько на мыле болотных шипов?
Вопрос был идеален для выявления энписи: в тех сегментах, где они не обозначены (а неписей не везде помечают зелёной точкой, как во «Фрее»), легко запутаться. Но абсурдная фраза
— Простите, но ваш вопрос некорректен, — бесстрастно сообщила девочка. — На мыле шипов нет. Кроме того, слова «болотный» и «мыло» практически несочетаемы: мыло — это средство гигиены, предназначенное…
— Умолкни, — буркнул я.
Хоть я и знал, что ребёнок «невзаправдашний», мне всё–таки полегчало.
Под уходящей наверх лестницей скрипнули половицы — где–то там был коридор.
— Она неживая, — произнесли глухим басом. — Всего лишь непись… Из простых, семилетней давности.
— Знаю, — прошептал я. — Но грохнуть тебя всё равно хочется.
— Однажды ты уже это сделал, — под лестницей щёлкнул затвор. — Попробуешь повторить?
— Нет… Я не за этим пришёл.
Возникла пауза, потом из коридора сказали:
— Пойдём в гостиную.
Я не знал, где гостиная, но пошёл наугад — сквозь пыльный сумрак, на скрип половиц.
Как и ожидалось, коридор тоже был полутёмным. В нём никого не оказалось, поскольку Егорыч уже ждал в комнате. А когда я туда вошёл, он на меня наставил ружьё.
— Дробовик, — сказал Егорыч. — Оба ствола заряжены.
— Не сомневаюсь, — сказал я.
Какое–то время мы стояли. Потом Егорыч кивнул на кресло перед журнальным столиком, где были бутылка (почти пустая), стакан и блюдце с салатом — точнее, с его остатками.
Садясь в кресло, я поморщился. Пресытившись виртуальной экзотикой, мы стали беситься с жиру — и дошли до того, что воссоздаём в ней бытовуху… Вот уж не думал, что один из админов «Адреума», потратившийся на «Бентли» и мини–яхту, заскучает по грязным блюдцам.
С Егорычем я познакомился два года назад. Он тогда играл в шутер (названия уже не помню, но что–то про зомби–апокалипсис). В предпоследней локации Егорыч набрёл на засаду и после трёх тщетных попыток её пройти вызвал меня. С засадой я ему помог, но за следующим домом мы нарвались на куст, оказавшийся ядовитым; безобидный с виду кустик хлестнул Егорыча веткой. К слову, это было результатом моего пьянства: накануне я крепко набрался в реале, и в тот день маялся похмельем — вот и забыл про чёртов куст.
Из–за яда, якобы попавшего в его кровь, у Егорыча снесло крышу: периферийка в его кресле ввела соответствующий препарат. Он стал хохотать, попытался со мной драться, а после убежал в заброшенный дом — что–то в составе препарата вызвало двигательное беспокойство. Я отправился следом… и нашёл Егорыча раньше, чем перестал действовать яд.
Меня привёл к нему детский крик, донёсшийся из подвала. Когда я туда спустился, увидел такое…
Едва я вспомнил про ту запись, как он мне позвонил: предлагал деньги и умолял не выкладывать запись в Сеть. Заодно и угрожал, хотя отлично понимал, что ничего мне не сделает. Ну и лапшу на уши вешал: мол, всё это из–за яда, а так он нормальный… Когда понял, что врать без толку (ни одна периферийка не превратит нормального в педофила), бессильно заплакал — и стал божиться, что к живым детям не прикасался: мол, его похождения исключительно виртуальные… А затем вдруг взбесился. «В реале я зла никому не делал, — прокричал мне Егорыч, — так какого же хрена должен перед тобой каяться? Если выложишь запись — застрелюсь в тот же день. И моя смерть будет на твоей совести!»
Потом он дал отбой.
Я весь вечер об этом думал… Нет, я вовсе не собирался его шантажировать — просто обдумывал ситуацию. Ведь в реале он и впрямь никого не трогал — по крайней мере, при мне. Да и зачем таким, как он, «палиться» в реале, если ВИРТУС избавил их от этой нужды? Любые фантазии можно реализовать по ту сторону гейм–кресла… Недаром же число изнасилований с появлением ВИРТУСа снизилось в восемь раз.
В общем, цепочка моих размышлений привела меня к тому, что уж лучше Егорычу и ему подобным «резвиться» в виртуальности, чем рядом со школой высматривать своих жертв…
На следующий день я ему написал (общаться с ним лично было противно), что если до меня дойдёт слух о его связи с настоящим ребёнком, я даже не стану этот слух проверять — сразу обнародую запись. А потом собственноручно его придушу.
Однако ту запись хранить было гадко — и я её удалил. Вот только Егорыч об этом не знал.
После долгого молчания он тоже сел в кресло. Исподлобья взглянул на меня через стол:
— Сколько?..
— Что — сколько? — не понял я. Потом сообразил, о чём он: — Ты думаешь, мне деньги нужны?
Егорыч дёрнул плечом.
— И стал бы я тянуть два года, чтобы только теперь тебя шантажировать? — с сарказмом уточнил я.
— Но ведь именно за этим ты и явился. Разве нет?
— Пожалуй, что да, — признал я. — Но требовать буду не деньги.
— Тогда что же?..
— Твои возможности в «Адреуме». Доступ к инструментам администрирования.
У Егорыча вытянулось лицо.
— Нет, Ларин… Нет, забудь. Даже и не проси.
— А это похоже на просьбу?
Застонав, Егорыч встал. С ружьём в руке прошёл до окна и назад. Резко остановился и снова на меня посмотрел: