Игра в безумие (сборник)
Шрифт:
– Инспектор!
Все кинулись к нему. В просвет живой изгороди вела тропинка. В конце ее, метрах в ста от дороги, стоял каменный дом с просевшей крышей. Стекла в окнах выбиты, с дверей осыпалась краска. Хэзлтон поднял табличку, свалившуюся за изгородь. Облупленная надпись гласила: «Дом Плантатора».
Хэзлтон с Плендером переглянулись.
– Эдвардс, - велел Хэзлтон, - отведите мисс Палмер к машине, пока мы тут все осмотрим.
Молча они шагали через пустырь, бывший когда-то садом. Среди бурьяна цеплялись за жизнь редкие остатки цветов. Входные двери не поддались, и они двинулись вокруг дома, пытаясь открыть окна и заглядывая в пустые комнаты. По дороге нашли сарай для инструментов и бочку
– Ну и чего вы ждете?
Плендер просунул внутрь руку и поднажал. Окно со скрипом открылось. Вначале он просунул голову и плечи, потом скрылся весь. Что-то загремело. Изнутри раздался его голос:
– Я угодил на какой-то старый хлам. Кладовка, что ли. Какие двери открыть - парадные или черный ход?
– Ни те, ни другие. Лучше окно. Двери не трогайте из-за отпечатков.
Плендер отворил одно из окон и с любопытством следил, как Хэзлтон проталкивает через него свое тяжелое тело. Что-то затрещало, и вместе с ним в комнату упала часть подоконника. Старший инспектор поковырял древесину пальцем, кусок отвалился.
– Грибок.
Они стояли в комнате, бывшей когда-то гостиной. Современного стиля камин, драные цветастые обои. Никакой мебели. Хэзлтон принюхался.
– Кто-то здесь был. Чувствуете?
Плендер не чувствовал ничего.
– И вошли они не через окно. И не выломали дверь. Вывод ясен, да, Гарри?
– Да, сэр.
На входных дверях был пружинный замок, черный ход заперт на защелку. В кухонной раковине - остатки засохшего пудинга.
– Какой-нибудь бродяга? - предположил Плендер.
– А как он попал внутрь? - Грубоватое лицо Хэзлтона с крепкими челюстями и глубокими складками нахмурилось. - Знаете, что я еще чувствую, Гарри? Кровь.
Наверху были две спальни. Стену в одной из них сплошь покрывали свежие брызги красного цвета. На полу - рыжие потеки. На досках пола и на кухонной табуретке - потеки воска от свечей. «Да, у Хэзлтона отличный нюх», - подумал Плендер. В углу валялась кучка тряпья - розовая мини-юбка, похожая на детскую, трусики, бюстгальтер, колготки. Позднее Плендеру показалось странным, что кучка вещей была такая маленькая, но сейчас он чувствовал только возбуждение от находки.
Хэзлтон присмотрелся к пятнам, потом резко произнес:
– Пойдемте, мы должны ее найти.
Они вышли черным ходом. Небо оставалось безоблачным, светило солнце, но теперь в свежем сельском воздухе Плендер чувствовал что-то странное, казалось, к запаху травы и цветов примешивался запах крови.
Заглянул в сарай. Ржавые ведра, перевернутый угольный ящик, несколько листов гофрированного железа. Сделав несколько шагов между пустыми банками и старым хламом, приподнял его и обнаружил нечто похожее на выцветшее тряпье. Но тут же он понял свою ошибку. Вышел и позвал Хэзлтона.
Громадный инспектор нырнул в сарай и тут же вышел. Взглянул на Плендера:
– Возьмите себя в руки, дружище. Никогда не видели мертвой девушки? После автокатастроф они выглядят гораздо хуже.
– Да, сэр.
– Вернемся в город. Эдвардс остается тут.
Хэйзел Палмер, всеми забытая, забилась в угол машины. Взглянув на них, сказала:
– Вы нашли Луизу.
– Вы хорошо сделали, что пришли к нам. Она мертва.
Хэзлтон сел рядом, похлопал ее по руке и вздохнул:
– Жаль, что вы в отпуске не читали газет.
Глава XIV
СЛЕДЫ, КОТОРЫЕ НИКУДА НЕ ВЕДУТ
Результаты вскрытия приятным чтением вообще не назовешь, но медицинское заключением о смерти Луизы Олбрайт просто вгоняло в дрожь. Причиной смерти было удушение каким-то шнурком, но в момент смерти жертва, вероятно, уже была без сил, ибо на теле нашли около пятидесяти резаных ран, так что, умирая, она истекала кровью.
Многие раны были поверхностными, но находились они на сосках, в промежности, под мышками, на лице и горле. Порезы от тонкого, острого орудия, наподобие бритвы. На горле - глубокие следы укусов. Когда ее нашли, руки были связаны за спиной электрическим проводом. Ее не изнасиловали в полном смысле слова, но сохранились следы насильственной попытки втолкнуть ей во влагалище посторонний предмет. Девственницей Луиза Олбрайт не была.
Полицейские к такого рода документам, в общем-то, привыкли. Заключение не давало никаких следов, которые помогли бы найти убийцу, и доктор Аттерли, патологоанатом, не мог даже сказать, шла речь об одном преступнике или о нескольких. Некоторые резаные раны были глубже других, так что вполне могли их нанести руки разных людей, но это оставалось только догадками. Отпечатки пальцев тоже не помогли. В комнате с заляпанными кровью стенами, где ее, видимо, истязали и убили, их было множество, но большей частью смазанные, и некоторые - ее собственные. На входных дверях, которые так оберегал Хэзлтон, нашли только размазанные пятна. Кое-какие отпечатки нашли на дверях сарая, но было весьма правдоподобно, что они к делу отношения не имеют.
Находка тела в таком ужасном состоянии вызвала большой ажиотаж в печати. В газетах появились снимки дома, в котором произошло убийство, и под заголовком «КТО ЭТА ЗАГАДОЧНАЯ ЖЕНЩИНА» - развернутый пересказ того, что видела Хэйзел Палмер. Полиция проверила всех известных ей извращенцев в окрестностях. Мало кто из них числился садистом-насильником, но все равно не пропустили никого - и безрезультатно.
Наличие конкретного трупа, уже не теоретических рассуждений о возможном преступлении, привело к перестройке полицейских рядов. Расследование убийств, происшедших за пределами городской черты, ведет шеф криминальной полиции графства, и вот, когда обнаружили тело Луизы Олбрайт, следствие возглавил суперинтендант Полинг, хотя такое дело было ему и не по душе. Полинг прекрасно сознавал свои недостатки. Знал, что он скептик и ему недостает напора, так необходимого хорошему полицейскому. Ему быстро надоедали допросы подозреваемых, сами они казались ему тупыми и грубыми, а большинство знакомых ему полицейских, что в форме, что в штатском, казались едва ли интеллигентнее, чем они.
Полинг, старый холостяк, обитал в дорогой служебной квартире, и коньком его были старинные монеты. Выписывал журнал «Нумизматик». Никогда не ходил на полицейские вечеринки и танцевальные вечера и в полицейском управлении графства известен как сноб. Таковы были его недостатки. С другой стороны, Полинг был способным администратором с организационным талантом, которого так не хватает многим хорошим детективам. Вот этим вопросам он и посвятил себя в деле Луизы Олбрайт, а Хэзлтон продолжал вести текущее следствие. Старший инспектор чувствовал себя обиженным, отодвинутым в сторону человеком более ловким, чем он сам. Почему заявления для печати всегда делает Полинг? Харли получил нахлобучку за халатность и над этим делом уже не работал. Зато о Плендере Хэзлтон был хорошего мнения и старался на него опираться. Именно Плендер добыл чрезвычайно важную для дела информацию. Получил он ее в разговоре с мистером Борроудэйлом, владельцем фирмы «Борроудэйл и Трэпни», посетив его в конторе на Брод-стрит.