Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг
Шрифт:
— Вам понадобятся водолазы.
— Да нет, сэр. Это всего лишь пруд, хотя и глубокий. Я как раз звоню насчет дренажного оборудования, но воскресенье… Приедут завтра утром.
— Дайте мне телефон. — Сэр Фелтон резко заговорил в трубку, но постепенно обмяк и продолжал почти вежливо. — С самого утра, — констатировал он, положив трубку.
Дипломатия не была сильной стороной старшего инспектора, но ему все же удалось удержаться от каких-либо замечаний. Сэр Фелтон недовольно констатировал, что нет Полинга, но тут суперинтендант как раз и явился. Скрепя сердце решил все же появиться на месте операции. С сэром Фелтоном дошел до Дома Плантатора, где они наблюдали, как сотрудники
В половине девятого стемнело. Ничего не нашли. Сэр Фелтон уже давно убыл домой, чтобы немного позаниматься на снарядах в своем спортзале. Полинг вернулся к своим монетам и к новому каталогу с некоторыми весьма привлекательными раритетами. Хэзлтон объявил отбой.
Но на этом неудачное воскресенье еще не кончилось. В тот день Рэй Гордон наткнулся на первую и единственную сенсацию в своей жизни. Со своей знакомой Нитой Лайке он затеял пробег по барам, который закончился в «Детях герцога». Когда предложил пройтись вдоль болот, она не возражала. Болотами место называлось условно, там была даже небольшая рощица. На краю его Нита споткнулась и едва не упала. Рэй ее поддержал.
— Ах, Рэй, — пожаловалась она, — я обо что-то споткнулась. Обо что-то мягкое и страшное.
— Да ничего, пойдем дальше.
— Не пойду, пока не увижу, что там. Не могу.
Тихонько ругнувшись, Рэй достал зажигалку. Огонек осветил ветви и зеленые листья. Хотел было сказать, что там нет ничего, но запнулся. В том месте, где, споткнувшись, девушка отбросила ветки, увидел руку и плечо изрядно разложившегося трупа. Одновременно он почуял запах…
Помчавшись с девушкой к машине, он торопливо погнал в город, ища телефонную будку. Было двенадцать часов пятнадцать минут.
И вот тут зазвонили все телефоны.
Глава XXIV
Страницы дневника
Кризис. Чувствую, в моей жизни настал период глубокого кризиса. Я уже не тот, каким был. То, кем буду, кем становлюсь, — еще впереди.
Проявляется это во всем. Во-первых, Бонни. Мне она нужна или была нужна, но теперь я испытываю к ней отвращение. Ее мотивы — самого низкого рода, — желание крови, жажда секса. Когда она их режет и кромсает, терзает и мучает, когда засовывает в их естество предметы, то мстит своим родным. Она рассказывала, как избивал ее отец, чтобы изгнать дьявола, что дед частенько насиловал ее мать, и она это видела. Правда это или нет? Утверждает, что правда. Каждый вечер должна была не позднее десяти быть дома. Как-то ночью отец застал ее с парнем, так прогнал того, угрожая ружьем, а ее избил ремнем. Это правда? Полагаю, она сама в это верит.
Недостойна она быть участницей священных обрядов.
Во-вторых, я уже не Дракула. Граф мертв, он остался в прошлом, словно сердце ему пробили осиновым колом. По телевидению идет цикл фильмов ужасов. Вчера вечером я смотрел «Доктора Джекилла и мистера Хайда», не тот, сорок первого года, со Спенсером Тресси, а другой, поставленный Рубеном Мамуляном, в котором красавец Джекилл постепенно превращается у вас на глазах в жутко мерзкого Хайда. Я его уже видел, в нем отличные сцены, когда Хайд триумфально наслаждается своей свободой, но вчера меня это не тронуло. Видел я и другие фильмы, «Доктор Ужас и его дом кошмаров» и «Оборотни» Теда Браунинга, — ах, я ведь был в восторге, увидев их в первый раз, да, эти чудища — мои любимые персонажи, я их люблю. Но теперь они меня совершенно не волнуют.
Почему? Видимо, я приближаюсь к новой истине, к новой сущности. Когда-то я выписал цитату Мэтра: «Все истинное надевает маску. Истинное нетерпимо к образу и подобию. Не оно ли служит покровом для наготы Бога?»
Я всегда считал, что в словах этих скрыта глубочайшая и величайшая правда. Я всегда носил маску подобия. Но когда спадет маска, когда вы окажетесь лицом к лицу с реальностью, с жаждой власти, что тогда? Тогда изменяется вся ваша жизнь. Вам нужна власть, вы должны повелевать всеми, а для этого вам нужно быть безжалостным и жестоким. Но вы хотели бы быть милосердным. И всепрощающим. И полным любви.
Маски моей жизни спадают одна за одной. Где же мое истинное лицо?
Примечание.
После визита полиции в Ист-Далвич мне стало ясно, что с журналом покончено. Выходить он начал всего год назад, и ребят в ларек, затерянный в митчелских переулках, посылал я. Вначале я просто не мог поверить, что возвращаются с охапками писем от людей, терзаемых желанием. Вот что скрывают люди за масками приличий! Этого я не знал. И вот из того, что началось ради денег, из идеи, пришедшей мне в голову, когда я купил один из подобных журналов и ответил на объявление, возникло нечто совершенно иное. Полагаю, что с самого начала меня привлекал сам журнал, а не деньги. Может, речь шла о прикрытии, о маске? Не уверен. Месяцами я и не думал, что моя маска — Дракула, жаждущий власти и любви, может найти столько поклонников.
Я все перечитал снова. Что говорю я о правде масок? Не знаю. Чего я хочу? Не понимаю. Что означает все то, что совершил я и что не совершил и что толкнуло меня на это? Я не уверен.
Моей целью было понять основы реальности, но, к моему удивлению, это превратилось в манифест веры.
В ту ночь мне приснился сон. Какие-то существа кричали, молили о пощаде. А я сидел в моторной лодке, опустив руку в море. И море было кровавым.
Глава XXV
Ночь с воскресенья на понедельник
В воскресенье незадолго до полуночи погода резко изменилась. Падали первые капли дождя, теплые, крупные, редкие. Через десять минут они перешли в настоящий ливень, промочивший все и всех, собравшихся на болотах, — то есть всех, кроме трупа, которого выездная бригада тут же прикрыла наспех растянутой палаткой.
Хотя труп все равно намок, а вокруг все размесили в жидкую грязь, невзирая на ограждения. Все промокли до нитки, — Хэзлтон, который минут через десять удалился руководить операцией из крытого прицепа, Полинг, расхаживавший, засунув руки в карманы хорошо сшитого непромокаемого плаща, сэр Фелтон Дикси в непромокаемом капюшоне и высоких резиновых сапогах, Плендер, заступивший на дежурство как раз перед тем, как в полицию позвонил Рэй Гордон. И еще, разумеется, выездная бригада и все их задействованные коллеги. Одни щелкали фотоаппаратами, другие выкрикивали непонятные технические данные, третьи прочесывали окрестные заросли и мокли при этом больше всех. Фары патрульных машин, расставленных полукругом, озаряли мокрые листья, раскисшую землю и струи дождя.
Полинг осмотрел труп, перевернул его и тут столкнулся с сэром Фелтоном. Начальник полиции был крайне возбужден.
— Ну, разве я вам не говорил? Не настаивал на тщательных поисках? Результаты сами видите, Полинг.
Полинг чувствовал, как намокают его брюки. Сэром Фелтоном был уже сыт по горло.
— Тут мы не искали, сэр. Кто-то случайно наткнулся на труп.
Сэр Фелтон не отреагировал.
— Что это за женщина?
— Не Уилберфорс. Подождем доктора Аттерли. Не знаю, может, у Хэзлтона есть новости.