Игра в детектив

Генералов Сергей

– Что-то я не понимаю, – Балабанов собрал карты и принялся тасовать, поскольку следующая сдача была его. – Причем тут Ковец? Какое он имеет отношение к вашему делу? Мало ли у этого Прибыткова было клиентов, которые приходили за помощью?

– Вот и мы так сначала подумали! Мы были готовы забыть об Альберте Сергеевиче навсегда. Ведь после того, как Прибытков был расстрелян прямо посреди переговоров, мы поняли, что все ниточки тянутся не к нему, а к Арнольду. Это именно Арнольд убрал всех своих компаньонов. Сначала итальянца, а потом Прибыткова и остался единственным хозяином миллионов. Причем, ему даже прятаться после двух убийств не пришлось, поскольку он к этому

моменту, как говорится, жил и работал в Стамбуле и очень хорошо там себя чувствовал. Даже занялся торговлей оружием. А нам – увы! – зацепить его, тем более в Турции, было совершенно нечем. И вдруг во время обыска в квартире Прибыткова мы находим ежедневник, а в ежедневнике странную запись: «Стамбул. Шифр – Ковец». Запись сделана за несколько дней до убийства! Значит, наш Альберт Сергеевич не случайная фигура! Вот это да, подумали мы. Что бы это могло значить? А когда мы через несколько дней узнали, что Ковец отправляется в круиз по Средиземному морю с заходом в Стамбул, где как раз жирует Арнольд, то в нашем деле он превратился в единственную оставшуюся ниточку, ведущую к Арнольду и похищенным миллионам. Вне зависимости от того, какое отношение ко всей этой истории Ковец имеет сам. И меня оперативно бросили по следам Альберта Сергеевича… – Паша печально вздохнул. – А проблема заключается во вчерашнем убийстве Щукина.

– Кстати, – подхватил Балабанов. – А кто этот Щукин?

– Управделами и пресс-секретарь в одном лице. Больше никто. Это просто человек с хорошим образованием, который помогал Ковецу во всех делах. Так что, его убийство совершенно вываливается из всех версий, а с точки зрения сложившейся оперативной ситуации просто не имеет никакого смысла…

– Н-ну, хорошо, – подал голос Овсянник, – значит убийство стало для вас неожиданностью?

– Полной, поэтому я и решил раскрыть свое инкогнито. В конце концов, теперь с этой проблемой нам будет легче справиться.

– Р-разумеется. Но у нас очень мало в-времени.

– Мало, – согласился Исаев.

– Тогда начнем по порядку, – предложил Балабанов. – Что нам известно на данный момент? Вот, например, Ковец. Он показал, что в круиз попал случайно. Он якобы обещал своей дочери провести с ней отпуск, а тут как раз ему позвонил Федосюк и предложил круиз. Ну, и Ковец попросил забронировать места для них. Семейная идиллия. Но теперь-то мы знаем…

– Как раз это вполне может быть правдой, – возразил Паша. – И то, что позвонил Федосюк и то, что Ковец давно мечтал уделить время своей дочери. Почему бы нет? Все это вполне может мирно уживаться с его личными планами, о которых он не говорит. Простое совпадение.

– Ладно, допустим… Что там такое, дама? Черт, это я упустил… Хорошо, допустим. А что известно об этом Федосюке? Щукин еще туда-сюда. Понять можно. А Федосюк?

– Увы! – Паша развел руками. – Вынужден признаться, что здесь я пока слаб. Единственное только могу сказать: у Федосюка есть какой-то благотворительный фонд. Подробностями я не располагаю, но раз они с Ковецом знакомы, значит у них должны быть какие-то общие интересы.

– Хоть так, – раздраженно сказал Балабанов. Как раз к этому моменту он отдал Овсяннику вместо семи взяток все восемь и со вздохом отодвинул от себя карты. Ему явно не везло. – Дочь Ковеца, Полина, мне говорила примерно то же самое. Она сказала, что Федосюк использует деньги ее отца и поэтому в убийцы не годится.

– Вот кое-что и проясняется. Значит, Федосюк либо поддерживает свой фонд с помощью денег Ковеца, либо прокручивает деньги фонда с помощью Ковеца. Разница не велика… Кстати, встречный вопрос. Кто такой Тугаринский?

– Тугаринский? – Балабанов усмехнулся. – Тугаринский это хозяин жизни. Примерно такой же, как и ваш Арнольд, только в масштабах Москвы. А этот теплоход он, видимо, считает своей собственной дачей.

– Понятно. Ковец с Щукиным и Федосюк – деловые люди из Москвы – приехали конкретно отдохнуть на плавучей даче делового человека из Одессы. Не может же он обойти их вниманием? Все правильно. Обычное дело для нашей страны.

– Нда, – хмуро проговорил Балабанов, – черт знает что твориться.

– Отпустил Филиппа Владимировича?

– Да, я не об этом…

– Павел П-павлович, ваша сдача. П-прошу.

– …Я о том, что у нас на «России» твориться.

– А что у нас такого особенного твориться? – Исаев принял от Овсянника колоду и стал неспешно тасовать ее. – По-моему, все как всегда. У России, как говорится, свой путь. Нас не исправили ни все богоугодные замыслы наших царей, ни революция, ни последующая контрреволюция в восемьдесят шестом. Воруют у нас по-прежнему все. Помните, еще Александр Меньшиков предлагал не платить чиновникам жалование, потому как все равно они воруют. Ну и что может измениться? Люди-то те же. Они привыкли воспринимать достаток как воровство по-тихому и в крупных размерах. А в такой ситуации хозяевами жизни и становятся Арнольды и Тугаринские. Так что ничего странного у нас не происходит.

– Вообще-то, – заметил Балабанов, – я имел в виду теплоход и…

– А что в-вы хотите? – вдруг возмущенно перебил его капитан Овсянник. – Наше г-государство вовсю распродает свое имущество на аукционах, но не заботится о том, чтобы жить честно было п-проще и выгоднее, чем воровать! Кому, с-спрашивается, это выгодно? Только чиновникам и их знакомым бизнесменам! Круговорот, т-так сказать, капитала между своими…

– Согласен, – с готовностью поддакнул Паша, не обращая внимания на некоторое недоумение Балабанова. – Вот мы с вами ничего и не решаем, к сожалению.

– П-почему же? Это какая-то не правильная философия, Павел Павлович! Наоборот! Если к-каждый простой человек приложит максимум усилий, для того чтобы п-повлиять…

– Да бросьте, Филипп Владимирович! Если бы все было именно так, мы бы с вами давно уже жили в светлом будущем. Еще тысячу лет назад люди бы собрались, поплевали на руки, засучили рукава, да исправили бы мир к лучшему. Так не бывает, Филипп Владимирович. Вон, в семнадцатом году каждый простой человек тоже приложил максимум усилий. И что из этого получилось?

– Мне кажется, – не выдержал, наконец, Балабанов, – что политики на сегодня достаточно. У нас своих проблем полно… Павел Павлович, кончай, в конце концов, мусолить карты! Сдавай.

Так незаметно детективы перешли на «ты».

Исаев, между тем, спохватившись, быстро произвел раздачу.

– Раз, – тут же произнес Балабанов и замолчал.

– П-пас… Виктор Андреевич, вы хотели о чем-то рассказать мне. Э-это имеет отношение к нашему делу? Вы что-то узнали?

– В самом деле, – подхватил Паша, – что тебе удалось выяснить за вчерашний день?… Два.

Балабанов уперся в свои карты. Рука его медленно потянулась к сигаре. Он поднес ее к губам, сделал затяжку и вернул на место.

– Здесь… Что я выяснил? Я выяснил примерную картину происшедшего и попытался вылепить кое-какую версию, – Балабанов хмыкнул и недовольно взглянул на Исаева. – У меня даже был подозреваемый.

– Три… – объявил Паша. – И я, кажется, догадываюсь, кто именно.

– В том-то и дело! Все ни к черту не годится! Версия рухнула как карточный домик за полдня.