Игра в кальмара
Шрифт:
— Ничего. Просто так. Как ты можешь так разговаривать?! Я вообще-то учитель!
Арина попыталась орать, но у нее это явно не вышло. Она чувствовала, что я все понял. А на воре трусы горят, как известно.
— Учитель или дятел-стукач? Мне что, со своим другом нельзя пообщаться? Или я должен по струнке ходить, как в казарме?
— Это не общение, Марк! — выпалила училка, но тут же зажала рот свободной рукой.
— То есть, ты все подслушала? — прищурился я.
— Лесовский! Прекращай этот цирк! Требую соблюдать школьную субординацию, —
«Ладно, я тебя сейчас от суббординирую. Будешь знать, как стучать».
— Уважаемая госпожа Арина, — торжественно произнес я, пустив в ход эрию. — Прошу вас сказать мне, если хотите, зачем вы подслушали наш разговор?
— А… Кха-кхе, это что? Лесовский, магия твоя эта что ли? — промычала училка.
Было заметно, что головка у нее явно бо-бо.
— У меня нет магии, госпожа, — по слогам процедил я. — Раскрытие — ноль, магический поток тоже ноль.
— Нет… Все не так. Ты убийца, ты болен.
— Болен? Не знаю. Вроде чувствую себя огурцом. В отличие от всяких шалав!
— Марк… Не надо… Ты не… Того, — выпалила Арина, продолжая медленно отступать.
Из носа у нее потекла струйка крови. Хотелось взорвать ей башку. Немного напрячься и… Бах! Как тем бандюгам Подгорного, как тому чёртову Пете.
Но я знал, что это не выход. Потому немного остыл, взяв себя в руки. В тот момент Арина обо что-то споткнулась и села на жопу, а ее платье раздулось, как парашют.
— Лесовский… Ахх, ты заплатишь. Таких как ты надо, — воскликнула женщина, вытирая кровь на лице.
— Чччшшш, молчи. Тихо-тихо, подруга, — вежливо пропел я, заметив, как лист бумаги выпал из пухлой ладони.
Я его тут же поднял (благо, наклоняться было легко) и стал бегло читать.
«Так, так, так… Ругался нецензурной бранью. Призывал к насилию на территории школы. Пытался создать хулиганскую банду. Зашибись, типичный петушиный донос. Она явно быдло, не смыслящая в психологии. А про банду просто капец! Значит, здоровенные бугаи, прессующие мелких детей — это не банда. А мы с Эдвардом все — террористы мирового масштаба, плетущие заговор. Самое страшное, что в это поверят. Как сказал тот жирдяй — бумага важнее всего».
— Значит я монстр, которого надо поджарить, — сказал, закончив читать.
— Ты хуже. Ты неисправимый вообще, — воскликнула Арина, медленно поднимаясь на ноги.
— Что ж, хрен бы с ним, — сухо отозвался я, мелко порвал бумажку и кинул клочки в сторону, на вялую траву.
Болтать дальше не было смысла. Я направился прочь, чувствуя, что грядет новая битва.
Победа над жиробаской придала мне уверенности. Хотелось запугать училок, переманив на свою сторону. А с другой стороны, это тоже не выход.
Аркадьевна теперь ждет насилия, подкупа или другой грязи. Вообще, случай с Ариной был провокацией. К счастью, я не повелся, и не прикончил училку.
Да уж, попал в окружение. Каждый шаг по школе давался с трудом. Казалось, повсюду шпионы. Что говорить, я стал реже ругаться матом! А это признак проблем с башкой.
Нужно было решать задачу, но здравых вариантов не наблюдалось. Новые учебные дни несли новые замечания, проблемы и заморочки.
Пока все кончалось доносами, которые не на что не влияли. Только я помнил ту встречу с психологом, и знал, что так продолжаться не может. Если ничего не придумать, то к концу осени можно оказаться в тюряге или в бегах, воюя со всей местной властью.
Ломая голову, я шел по школьному коридору. Хотелось бросить учебу, забыв о развитии, и стать… да хоть тем же солдатом. Здесь должна же быть армия. Вряд ли рядовому бойцу нужно образование. Хотя нет, без диплома можно остаться рядовым до седого лобка.
Тогда завалить эту Эмму? Почему бы и нет! Я стольких уже покосил. А вдруг она подготовилась; и если я ее замочу, жахнет что-то серьезное.
Я прошел нужный мне кабинет, глядя в пол, как придурок. Вдруг что-то толкнуло в плечо, причем очень грубо. Это был сутулый пацан, который пронесся мимо меня, как ракета.
«Так, вообще уже в хрен не ставят! Может, вы меня опять в толчке прессанете?!»
— Э, козел! — крикнул я. — Щас по сраке получишь! Башку оторву!
Я выпалил это, не думая. Вырвалось как-то само. В последнее время, все очень бесило, потому сдерживать себя было сложно, что стало большой ошибкой.
— Так, Лесовский, нецензурная брать и угрозы. В который раз за последнее время, — проскрипел кто-то.
Этот дебильный голос я узнал бы из тысячи. Опять эта сраная Эмма! Она будто из воздуха появилась. Было ясно, чего хочет грымза. Что б ее обломать, я весело усмехнулся и спокойно (насколько возможно) сказал:
— Не понимаю, в чем дело. Я ничего такого не говорил.
— Может быть, но я сама это слышала, — деловито ответила женщина.
— Ну… Госпожа Эмма, мало ли кто что услышал. Я, может, слышу, что вы помойная крыса. И что? Не поддаваться же этому глюку.
— Ооо, Лесовский, ты прав. Голословные обвинения плохо работают. Прямые доказательства куда лучше.
С этими словами Эмма потрясла телефоном у меня возле носа.
— Эй, это что?
— Запись твоего непристойного вопля. Там (она показала наверх) дадут свою оценку, не сомневайся.
Блин, не знал, что местные окнеты могут записывать звук. Может, у меня просто плохая модель? Ну да, телефон-то так и не поменял. Ладно, это, конечно фигня. Куда важнее другое.
— Отличный удар, — процедил, глядя на Эмму. — Ты все подстроила, тварь.
— Что? Как ты меня назвал? — хихикнула женщина. — Марк, ты ведешь себя как-то странно. Уж не хочешь ли ты… применить физическое насилие к директору школы?
«Хочу, еще, как блин хочу! Конечно же, это ловушка! Плевать, пусть меня упекут на пожизненное. Но я завалю скотину здесь и сейчас. Лучше б меня пытали паяльником, чем эти интриги-хериги, которые длятся неделями».