Игра в любовь
Шрифт:
— Милая, не уходи, я так люблю тебя. Останься со мной навсегда! — а потом бы он завалил меня на свою громадную кровать и в дьявольском безумии овладел бы моим телом, распыляя нашу страсть до самого утра.
Зачем я мужчине, у ног которого целые орды, желающих согреть его постель, похотливых и готовых на все, охотниц? Прекрасно видела, какие это женщины, да я в подметки им не гожусь. Яркая внешность и совершенно непробиваемый характер, это точно не про меня.
Да я в первые в жизни, на том самом балконе высказала мужчине все что о нем думаю, прямо в лицо! До сих пор прийти в себя не могу после этого вечера, а когда его отец еще и сюда пришел, чтобы извиниться передо мной лично, да я чуть со стыда не
Боже мой, как же мне обидно, что я снова так глупо ошиблась, ожидая в очередной раз, волшебной сказки, позабыв о жестокой реальности. Сергей крепко обнял меня, прижав к себе и я ощутила родной запах и полностью погрузилась в его теплые и нежные объятия. Слезы безрассудной жалости к себе и разъедающей обиды, сами собой потоками хлынули из моих глаз. А он сильнее прижал к себе и стал успокаивающе гладить меня по спине и волосам. Его прикосновения были настолько осторожными, что я ощутила себя хрупкой бабочкой, которую можно погубить, лишь немного сжав свою ладонь. Мне до безумия хотелось почувствовать его тепло и прикоснуться к его коже, чтобы слиться с ним в едино, без всякого разврата и похоти, просто ощутить этого мужчину своим телом и душой.
Одиночество — это чрезвычайно серьезное испытание в моей искалеченной жизни. Смогу ли я остаться одна? А у меня есть выбор?
Нет. Выбора нет.
Я должна стать сильной и пройти через все эти преграды и препятствия с гордо поднятой головой и тогда больше в моей изуродованной жизни не будет место этой уничтожающей и ядовитой боязни остаться одной. Мне просто больше ни кто не нужен будет, я должна стать свободной и независимой, пусть они будут нуждаться во мне, а не я в них. И сейчас я должна буду показать Сереже, что я не жалкая размазня, которую нужно жалеть и опекать, а уверенная в себе личность, которая может обходиться и без его жалости.
Я прекратила реветь, обещая себе, что эти слезы были моей последней слабостью и стала потихоньку выбираться из его объятий. Он не хотел меня отпускать, сжимая все сильнее и теснее прижимая к своему широкому и твердому мужскому телу.
— Не уходи. Давай еще немного постоим так, дорогая. Не знаю, что расстроило тебя, но я прошу тебя не грусти и не злись. Я не хотел тебя обидеть, Лера, — виновато и с едва слышной хрипотцой в голосе, произнес Сережа.
Немного отстранившись от меня, он заглянул мне в глаза, проникая в самую душу своим пронзительным взглядом, цвета грозового неба и нежно улыбнулся. Одной забинтованной рукой он коснулся моего лица, стирая катившуюся слезу, а второй притянул меня еще ближе к себе и слегка поморщившись, сказал:
— Как жаль, что я не могу ощутить твою шёлковую кожу и тепло твоего тела.
Он медленно наклонился к моим губам, замирая буквально в сантиметре от них и прошептал:
— Останься.
А потом, с неземной нежностью, с которой ни кто и никогда не прикасался ко мне, он невесомо припал к моим губам, обдавая жаром своего терпкого дыхания. Он еле ощутимо прикасался к моим губам, а рукой ласково гладил лицо и шею, при этом задевая чувствительную ключицу. Его опаляющее губы были настолько нежными и сладкими, что по моему уязвимому и чувствительному, как оголенный нерв, телу, без конца пробегали волны обжигающего тепла, вызывая дрожь во всех конечностях. Поэтому я уже с трудом стояла на подкосившихся ногах, стараясь не упасть на пол.
— Такая сладкая, что земля уходит из-под ног, — шептал он и продолжал терзать мои губы, постепенно углубляя поцелуй.
Потом он утробно
Не ведая сама, что творю, я медленно наступала на него как одичавшая, давно не видевшая близости, тигрица. И сразу вспомнила тех ненормальных женщин на банкете, как они прилюдно и бессовестно вешались к нему на шею и прыгали на колени. И именно эта мысль и отрезвила меня! Ну конечно, наверняка он сравнивает меня с ними и если я поведу себя так же как эти неадекватные нимфоманки, то только испорчу его мнение о себе окончательно. Он не просто так отстранился от меня, значит на это были свои причины. Я опустила взгляд на его трясущиеся руки и на меня накатила волна сожаления. Его руки повреждены, ему наверняка очень больно и тем более, сейчас не до близости, а я как бесчувственная и эгоистичная баба требую от него интима. Чувство вины пожирало меня изнутри, стало так горько и неприятно.
— Прости. Я не хотела сделать тебе больно, — виновато опустила голову.
Сергей дернулся как от удара и его глаза стали проясняться, сбрасывая темную пелену. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой и сказал:
— Мне совсем не больно, сердобольная ты моя.
А потом он плавно ушёл от темы разговора, пригласив меня поужинать в ресторан. Как все просто у него, есть чему поучиться. И больше времени на размышления у меня не было.
***
В ресторан мы добрались довольно быстро, и заняли столик в самом отдаленном месте, подальше от чужих глаз. Сделали заказ и под бутылочку игристого увлеклись занимательной беседой. Сегодня мы много говорили, он впервые со мной общался настолько легко и непринужденно, что мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался и продолжался бы целую вечность. Я совсем позабыла обо всех своих проблемах, и с радостью вспоминала свое радужное и счастливое детство и смешные истории школьных лет. Сережа любовался мной и с радостью поддерживал беседу, в отместку приправляя своими забавными байками давно позабытых и ушедших лет из своей прошлой жизни.
Черное коктейльное платье, которое я схватила, совершенно не выбирая и ни думая, из своего нового гардероба, оказалось слишком откровенным и я постоянно ловила довольный взгляд Сергея на своем широком декольте. Он как насытившийся сметанной кот, не стесняясь наслаждался открывшимся зрелищем, иногда даже забываясь и разговаривая с моей грудью, а не со мной.
— Сережа, мои глаза вот здесь, — привлекла его внимание, помахав ему рукой и направляя его темный взгляд к себе на лицо.
Он ухмыльнулся и продолжил терзать в своей тарелке кусок мраморной говядины, то и дело шипя на свои израненные руки. Я не выдержала и пересела на соседний от него стул, подвинувшись совсем в плотную к нему. В его глазах сверкнула опасность, от чего меня обдало горячим паром изнутри. Я осторожно перехватила вилку и нож из его измученных рук и стала аккуратно нарезать мясо в его тарелке. Сама не заметила как, но моя грудь буквально лежала на его руке и мужчина тяжело вздохнув, сглотнул слюну. Оглянувшись, столкнулась с его потемневшим взглядом, в котором плескался огонь:
— Гадкая девчонка, ты сегодня решила окончательно меня довести? Если ты думаешь, что мои руки мне как-то помешают завладеть твоим телом прямо на этом столе, то ты сильно ошибаешься, моя хорошая. Мне кажется, что сейчас меня даже сам Бог не остановит, чтобы прикоснуться к тебе.
Он жадно впился в мои губы, неистово и осатанело терзая их, зарывшись рукой в мои волосы, притягивая и сжимая в своих крепких объятиях.
— Вот это да! А Дима тебя святой называл! — услышала я до боли знакомый и до ужаса неприятный, женский писклявый голосок.