Игра в ошибки
Шрифт:
Лиане все происходящее казалось настоящим бредом. Она видела себя со стороны – распаренную, орущую, базарную бабу, криком пытающуюся что-то объяснить и доказать, обвинить и приговорить, жалкой крохой своего мозга понимая, что не она это и не Макс, это передвигаются по грязному снегу марионетки Ампиры в хорошо продуманном и поставленном ею спектакле с отвратительным сценарием, в котором им отведены главные роли.
Как только эта мысль оформилась в ее голове, Лиана замолчала. И села прямо на грязный снег. Макс споткнулся на полуслове, и готовая спрыгнуть с его языка мерзкая жаба громко лопнула в родившейся тишине.
— Она уничтожила нашу любовь, – тихо сказала Лиана и заплакала.
Макс несколько мгновений смотрел
Глава 28
Дом стал чужим. Лиана бродила по его комнатам и не чувствовала ничего. Эта пустота уже не пугала ее. Они лишь не могла понять, что именно она делает в этом незнакомом ей месте, в этом страшном и чужом городе, в этой одинокой Вселенной. Она трогала руками свои вещи, но вещи молчали, излучая одинаковое, холодное безразличие. Вещи, которые когда-то умели разговаривать и улыбаться, которые раньше вместе с ней могли рассказать какую-то забавную или грустную историю, которые жили жизнью, крепкими нитями существования связанную с жизнью Лианы. Теперь они были сами по себе, и их не волновало присутствие вблизи этой человеческой тени, к которой когда-то они имели непосредственное отношение…
Молчал мобильный, не звонил телефон, пару раз забегали Аська с Янисом, но от их присутствия становилось еще хуже: сразу возникал в памяти клубный подвал, перекошенное лицо Ампиры, накачанная наркотиками или спиртным кривая усмешка Ивара, горящий взгляд Макса, безобразная сцене на улице и черная спина, исчезающая в переулке ночи.
Дом стал чужим. Не скрипела, открываясь, входная дверь, глаза-окна равнодушно взирали наружу, не делая ни малейших попыток заглянуть вовнутрь, перестали звучать клавиши рояля: из-под пальцев Лианы, насильственно терзающих их бело-черную гладь, раздавался лишь скрип и скрежет, от которого ломило зубы, словно от бормашины, ковыряющейся в сгнившем дупле.
Самым мерзким было то, что Лиана прекрасно осознавала, что стоило ей тогда, Боже мой, несколько Вселенных назад, рассказать Максу о том, что с ней происходит, ничего бы этого не было… Ампира очень точно все рассчитала, сделав ставку на ее колебания, воспоминания о прошлом и неуверенность в настоящем, и победоносно сорвала банк.
Позвонить Максу не поднималась рука…
Ее тянуло к нему безумно, ей очень хотелось спокойно объяснить ему, как именно и почему все получилось так, как получилось, ей хотелось рассказать ему о своих метаниях, чтобы он понял ее, понял и простил… Ей хотелось простить его, поплакать на его плече, признаться в том, как она ему благодарна за то, что он столько времени терпел все ее выкрутасы, ей хотелось быть с ним… Она поняла наконец-то, как он дорог ей и нужен, с грустной усмешкой, вспомнив старую добрую истину: ценим, когда теряем… Неужели действительно нужно убить любовь, чтобы наконец-то понять, что ты по-настоящему любишь? Неужели в каждом человеке настолько сильна сила разрушения, что он просто не может с ней совладать? Неужели ее прошлое все-таки победило, и в настоящем остались только обломки и боль, и отчаянное щемящее чувство нереализованной любви? Но ведь нет неразрешимых ситуаций! Можно все исправить, пойти, извиниться, покаяться! Набрать знакомый номер и услышать такой родной и любимый голос – казалось бы, чего же проще…
Но позвонить Максу не поднималась рука…
Лиана знала причину этого страха. Пока, во всяком случае, пока, у нее еще оставалась надежда. И с этой надеждой можно было жить…
Когда на пятый день этой молчащей, кричащей, всеобъемлющей пустоты в дверях дома повернулся ключ, Лиана даже не удивилась. Чего-то подобного она и ждала. Свернувшись калачиком, как в детстве, зарывшись под подбородок в одеяло, Лиана настороженно слушала, как приближаются чеканные шаги по ступеням мраморной лестницы. Этот звук был
Дверь комнаты бесцеремонно распахнулась.
— Не вовремя ты заболела, – сказал Ампира. – Болезнь – не лучшее время для переезда.
Лиана выбралась из-под одеяла: лежать в присутствии Ампиры и смотреть на нее снизу вверх было слишком унизительно.
— О каком переезде ты говоришь?
— А ты думала, что этот дом стал навеки твоим за сто долларов в месяц? – усмехнулась Ампира. – Всегда поражалась такой провинциальной наивности.
— Ты хочешь сказать, что ты?.. – задохнулась Лиана, ошпаренная блеснувшей догадкой. – Что этот дом – твой?
— Святая простота, – притворно вздохнула Ампира. – Старая актриса неплохо сыграла свою роль, не так ли? И все за какие-нибудь жалкие пятьсот рублей. Что поделаешь, служителям Мельпомены, вышедшим в тираж, тоже нужно что-то есть. Тем более, что большинство из них помнят иные времена. Когда по заслугам оценивался талант, а не приближенность к кормушке.
— Ты спланировала все заранее… Но зачем? Ты можешь объяснить мне, зачем?
— Из спортивного интереса. Такой ответ тебя устроит? Как только я узнала, что у моего бывшего благоверного появилась новая пассия, мне стало до безумия интересно, что именно она из себя представляет. Чем ты взяла его таким, чего не было у меня…
— Но ведь ты сама его бросила… Какая тебе разница как и с кем он теперь будет жить?
— Большая! – отрезала Ампира. – Люди, которых я бросаю, имеют право только на то, чтобы потом всю жизнь страдать, вспоминая меня! Они – мои! Они стоят в моем паноптикуме, они принадлежат мне, и только мне: их мысли, желания, их души, наконец! Они не смеют отвлекаться ни на что другое!!! А ты предпочла мне этого зануду Макса. Чем он лучше меня? Ведь нам с тобой было так хорошо… С этим ты не будешь спорить?
— Не буду, – кивнула Лиана. – С тобой хорошо отрываться, но с тобой нельзя жить. В этом вся разница. Я ошиблась в тебе. Мне казалось, что ты – сильная и безапелляционная, что ты твердо знаешь, чего ты хочешь, что ты крепко стоишь на ногах, я даже в своих рассуждениях как-то сравнила тебя с Москвой. А на самом деле… Ты – просто несчастная баба, которая никогда в своей жизни никого не любила… Которая просто не умеет любить… Ты умеешь кружить головы людям, ты умеешь манипулировать ими, ты действительно хороший психолог, ты пишешь замечательные песни, но в них нет того, чего нет в тебе – в них нет любви. В них – разрушение и страсть, в них смятение и чувственность, в них уничтожение и боль, но в них нет воскрешения… В них отсутствует любовь… И как бы ты не храбрилась, вся твоя бравада – это только маска, за которой прячется маленькая девочка, которая хочет любить и не может… Либо потому, что ей этого просто не дано, либо потому, что она загнала себя в тупик, из которого нет выхода… Оглянись вокруг, посмотри… Люди, которые любят тебя, отдают тебе свою любовь, действительно делятся с тобой своей душой, а ты вместо того, чтобы принять и отразить этот свет, пропустить его через свою душу, дать ей хотя бы маленький шанс на возрождение, сжираешь эту любовь, как голодный дракон, которому глубоко наплевать, что именно ему есть, лишь бы не быть голодным… Люди не могут любить, не получая ничего взамен. Любовь слишком хрупкое чувство… А когда по ней все время ходят ногами… Мне жаль тебя…
Ампира от возмущения подпрыгнула на месте. Глаза ее яростно блестели:
— Не смей меня жалеть! Ты, маленькая провинциалка, приехавшая черт знает откуда, не имеющая толком ни денег, ни квартиры, ни статуса! Кто ты такая, чтобы меня жалеть?!! Ты сама-то со своей жизнью разобраться не можешь!
— Не могу, – спокойно согласилась Лиана. – Все в этой жизни совершают ошибки. Потом исправляют их, а потом совершают новые. Но я, в отличие от тебя, стараюсь не повторять старых ошибок. И в этом, как не странно, ты мне очень помогла.