Игра в подкидную войну
Шрифт:
Кто-то вдруг прошептал или крикнул: «Тревога!..», когда внизу послышался топот множества бегущих, и Зубовы с Аргамаковым и Скарятиным вновь просунулись в спальню, не понимая теперь, что им делать и как спастись.
В спальне увидели Беннигсена с обнаженной шпагой. Даже в свечном сумраке заметно было, как покривилось ставшее неузнаваемым лицо Кассиуса. У императора в руке имелся обломок шпаги, размахивая коим он, вероятно, надеялся проложить себе дорогу к двери потайного хода. Шумно дыша, набились сюда отставшие, чей топот был принят за бегущих на выручку императору гатчинских гренадеров, хотя взяться им было решительно неоткуда - граф Пален заблаговременно
– Он не хочет со мной говорить!..
– вскричал Беннигсен, утратив знаменитую свою выдержку.
– Он не хочет жить!.. Последний раз спрашиваю, ваше величество...
Неповоротливый Николай Зубов, теснимый в спину прибывающими заговорщиками, отстранил Беннигсена со словами: «Разве мы за тем сюда пришли, чтобы разговаривать?..»
– Представьте себе, господа!..
– взволнованно произнес император, стоявший босой, в ночной сорочке.
– Я со сна подумал было на этого мерзавца, что пришел меня будить великий князь Константин, арестованный мною вчера за провинность.
– Павел указал эфесом шпаги на отступившего в тень Беннигсена.
– Как я рад, что не Брут! Это Кассий пришел по мою душу... Все оттого, что много в России льстиво преданных императору, но мало истинно преданных его делам. Так знайте!.. Я желал быть почитаемым, насколько я этого стою по делам своим, и ничего более!.. Русские есть ли среди вас?
– Здесь все русские...
– пробормотал Платон Зубов.
– Не надо этих причуд...
Он не знал, чем занять трясущиеся руки и вытащил из кармана табакерку. Отменная вещица. Никчемная совершенно вещь. Кто-то из офицеров искал свечей, кто-то лихорадочно крестился: «Господи, сохрани и помилуй...»
– Что вы тянете?!.
– отчаянно крикнул Валериан Зубов.
– Дай!..
– взревел Николай, но Платон Александрович не мог взять в толк, чего требуют от него, пока взъярившийся брат не вырвал табакерку из рук.
Страшный удар в висок опрокинул императора навзничь. И ближние бросились бестолково, суетливо, старательно - добивать. Господи, заступи, спаси и помилуй!.. Умертвили.
Спустя всего лишь час снова пили шампанское, вытребовав едва ли не весь погреб у Елисеева, за что оптом было плачено кем-то шестьдесят тысяч рублей. Ждали цесаревича Александра, подле которого все последнее время находились неотлучно граф Пален и генерал-адъютант Уваров.
Александр возлежал на любимом бабушкином канапе, плакал и никуда не хотел идти, пока не явился слегка пьяный караульный офицер, посланный известить августейшее семейство о случившемся с государем апоплексическом ударе. Великая княгиня Елизавета Алексеевна, которая легла всего за полчаса до прихода офицера, встала, наскоро оделась в голубое с розовым платье, отнюдь не траурное, и вышла в гостиную.
– Лизхен, милая!..
– запричитал Александр.
– Я не чувствую, не понимаю, что мне сейчас делать!.. Не могу собраться с мыслями. Мне, наверно, надобно покинуть этот дворец».
Лизхен с полминуты задумчиво смотрела на супруга, потом подошла к окну и раздвинула шторы. При слабом свете луны виднелись шеренги солдат, выстроенных напротив парадного входа. Солдаты что- то разрозненно кричали. Она не поняла, что именно, однако тут же и догадалась. Кричали «Ура, Александр!»
– Это даже и неплохо, когда в нашей стране имеются разумно недовольные, - негромко молвила сама себе.
– Хорошо, что это наконец произошло. Ура Александру!..
Пален с Уваровым переглянулись со значением.
– Что же мне делать, Лизанька?..
– вопрошал нечаянный самодержец, охваченный необъяснимым трепетом.
– Скажи, душа моя Эвридика!..
– Темно как...
– зябко повела плечами юная императрица.
– Полно тебе, пастушок! Вели сейчас, чтобы огни на дворе зажгли.
Уваров решительно подошел к Александру и не слишком учтиво тряхнул его за плечо:
– Довольно ребячиться, ваше высоче... ваше величество! Гвардия ждет!
– Зачем это? Куда?..
Граф Пален резко, со свистом, выдохнул сквозь зубы:
– Ступайте царствовать... пастушок!..
Правильно чувствовал Павел Петрович под конец обреченной жизни: целью заговора против него, каковую не прозревали и сами заговорщики, являлось отторжение от России Крыма. Англия испокон веку мечтала об этом, никому не открывая помысла, но у России, не возымевшей «скаредного лица европского», истина тоже не поперек трезвого ума лежала: кто владеет благословенным полуостровом, тот господствует над Понтом Эвксинским, что в переводе с греческого означает Море Гостеприимное. Но ставка на Крым была несопоставимо больше, чем собственно Крым. Это Павел не просто чувствовал, но видел и понимал: быть войне...
Все нити заговора, не закончившегося диким убийством Павла I и продлившегося странной смертью в Таганроге Александра Павловича, туда вели - в Крым, где активно шпионила «шамаханская царица» баронесса Крюденер, проходившая по агентурным донесениям под псевдонимом «Черный попугай». Для Англии, Турции, Франции непереносимо было наблюдать, как генерал-губернатор граф Воронцов, переняв от Григория Потемкина науку и практику освоения Северного Причерноморья, где на глазах зарождалась Новороссия, неутомимо и последовательно превращал Тавриду в край цветущего изобилия.
Много сил потратил Михаил Семенович на дело своей жизни, а умер вскоре после окончания Крымской войны и подписания Александром II Парижского мира в 1856 году, в результате чего Россия утратила свое господство над Понтом Эвксинским и еще много чего. А блистательный генерал- фельдмаршал Григорий Потемкин, должно быть, и на том свете бессильно гневался по поводу «потемкинских деревень» - запущенной Англией пропагандистской фальшивки: якобы все возникшие его стараниями поселения в Новороссии есть декорации - бутафория, коей наивно умилялась Екатерина II.
Поселения в тех краях, ставшие крупными городами, были настоящими, что как раз пугало Турцию и раздражало Европу. К примеру, нынешний Днепропетровск звался тогда Новороссийском. Переименован в Екатеринослав после убийства Павла I. То же и Екатеринодар, основанный как крепость в 1793 году, а в 1920-м переименованный большевиками в Краснодар. То же - Одесса, ставшая крепостью на месте турецкого села Хаджибей. То же - Николаев, основанный в 1789 году...
Здесь надобно сделать скорбную паузу. Николай I умер 18 февраля 1855-го, а 14 декабря исполнилось бы тридцать лет со дня его восшествия на престол и подавления невнятного восстания декабристов на Сенатской площади. К этой дате неизбежно встал бы вопрос о присвоении самодержцу почетного титула. Набор славных эпитетов - от Тишайшего до Великого - сильно поистощился. Александр I, при котором Россия одолела Наполеона, наречен был Благословенным. Александру II, который пришел править после Николая и отменил крепостное право, суждено было войти в историю - Освободителем.