Игра в послушание

Карлов Борис

Теперь все смотрели на него, а не на алмаз. Лица самые разные, но ни одного похожего на то, которое он искал.

Яблочкин обошёл экспозицию, заглядывая в лица всех стоящих спиной к нему мужчин, но тот - как будто растаял.

По виду стоявшей на выходе курсанта Мушкиной было понятно, что гражданин не проходил.

– Не проходил?..
– уныло сказал Яблочкин.

Мушкина отрицательно покачала головой.

Ситуация складывалась некрасивая. Что это за милиция, которая не может найти человека в закрытом помещении.

– Ладно, не переживай, - положил Яблочкину руку на

плечо подошедший сзади полковник Громыхайло.
– Если это тот, на которого я подумал, так он ещё не от таких как мы с тобой уходил. Из одиночной камеры уходил. Плотным кольцом на ровном месте окружали, а он уходил. В последний раз сгорел, взорвался, и даже его вставную челюсть нашли, а теперь думаю, что и тогда ушёл...

– Так ведь...
– Яблочкин не находил слов, - куда?..

– Вот и гадай теперь - куда. Фокусник, одно слово. Кио, Гуддини, Коперфильд. Поеду в Управление, доложу Михал Михалычу, то-то он обрадуется... Кстати, Яблочкин, он ведь здесь неспроста крутился вокруг алмаза. Техника техникой, а я бы на твоём месте ночью подежурил. Пока это дело не прояснятся. И курсанту Мушкиной будет полезно учебники полистать, у неё экзамены на носу. Электроника - дело, конечно, хорошее, только свои глаза и уши ещё верней. Ну и зачтётся, конечно...

Молодые люди неуверенно отрапортовали:

– Есть, товарищ полковник, дежурить ночью!

К вечеру по всем милицейским отделениям города и области разлетелось сообщение о розыске преступника. Видеозапись из пункта охраны музея сверили с электронной картотекой и точно подтвердили личность подозрительного гражданина. Как и заподозрил Громыхайло, это был знаменитый в преступных кругах "гений электронного взлома" и мастер непостижимых иллюзий по кличке Профессор. Раньше он числился погибшим, но и это, как теперь установили, было одной из мистификаций неуловимого "профессора" преступного мира.

3

История профессора преступного мира: летающий слон,

человек-невидимка, покусанный и побитый.

Подворачиваётся крупное дело.

Вовчик и Горохов

Пётр Эрнестович Кукловодов действительно был когда-то профессором. И фамилия у него была самая что ни на есть мирная - Тихомиров. Он сидел на мизерной зарплате в НИИ, гадал кроссворды, пил казённый спирт с сослуживцами и разрабатывал электронные системы охраны для банков и музеев. Столь хитроумные и сложные, что постигнуть их секреты не мог ни простой воришка, ни авторитетный медвежатник, ни самый натасканный компьютерный взломщик. Никто, кроме самого Петра Эрнестовича.

Но вот в стране случился финансовый кризис, и научно-исследовательский институт, в котором он работал, закрыли. Десятки талантливых специалистов оказались на улице без средств к существованию. Кто-то занялся торговлей, кто-то уехал за границу, а Пётр Эрнестович всё лежал у себя дома на диване, курил и смотрел в потолок. Он понимал, насколько ценны и уникальны его знания, и ему было особенно обидно, что его ум и способности более не востребованы.

К чести Петра Эрнестовича, тогда он был ещё далек от мысли использовать свои знания в преступных целях. Он был умён и расчётлив, поэтому понимал, что никакие материальные блага не принесут человеку настоящей радости, если совесть его

будет нечиста.

Когда деньги кончилась, он был вынужден где-то работать, чтобы не умереть от голода. Он разносил газеты, продавал средства для похудения и косметику, скалывал лед с мостовых...

Однажды поиски случайного заработка привели его в цирк, где требовался уборщик манежа. Устроившись на эту работу, Пётр Эрнестович познакомился однажды с гастролирующим иллюзионистом средней руки. На досуге он и сам неплохо, на любительском уровне, манипулировал с картами и мелкими предметами, развлекая коллег по работе. Некоторые номера казались ему остроумными, однако программе не хватало "гвоздя" - громкого, эффектного аттракциона, способного по-настоящему ошеломить публику.

И Пётр Эрнестович его придумал. Он рассказал о своей идее иллюзионисту, и они вместе стали делать этот номер.

Новый аттракцион носил название "Летающий слон".

Все уже видели летающего над сценой человека, но никто ещё не видел летающего прямо над публикой живого слона. Выглядело это приблизительно следующим образом.

Слона выводили на арену и, после недолгой театрализованной прелюдии, он сначала начинал плавно помахивать ушами, словно крыльями, а затем отрывался от земли и начинал неспешно описывать круги прямо над головами зрителей.

Эффект был потрясающим. Ни о каких тросиках, поддерживающих слона на весу, ни о каких зеркалах не могло быть речи; слон был близок и почти осязаем. Какая сила удерживала его в воздухе - было совершенно непостижимо.

Это был даже не гвоздь, это была бомба. Публика валила валом, телевизионное шоу с летающим слоном било рекорды популярности. Иллюзиониста вместе с его находившимся в тени консультантом приглашали на самые престижные и высокооплачиваемые площадки. Слон летал, публика аплодировала, деньги сыпались в кассу.

Пётр Эрнестович взял себе цирковой псевдоним Кукловодов. Он мог бы организовать собственное дело, но условия договора, который он подписал, полностью исключали такую возможность.

Не желая останавливаться на достигнутом, Кукловодов придумывал другие, более сложные и гораздо более интересные с его точки зрения номера. Однако эти номера не имели столь шумного успеха, зато требовали больших затрат и физического напряжения, и в итоге от них отказались. До тех пор, пока слон собирал кассу, антрепренёр ничего не хотел менять.

Аттракцион со слоном начинал всё больше раздражать Пётра Эрнестовича. Он стал ненавидеть и слона, и себя, и антрепренёра, и фокусника, и всех до единого зрителей, падких на дешёвые, примитивные эффекты. Чтобы ненавистный номер исключили из программы, он раскрыл секрет нмера репортёрам. В газетах появились сообщения о том, что слон в действительности не летает, а летает только его голографическое изображение, слон же в это время преспокойно стоит за кулисами.

Однако это не возымело должного результата. Оказалось, что секрет фокуса никого особенно не интересовал. Публика хотела, чтобы её обманывали, она хотела верить, что слон летает, точно так же, как она тысячу лет верила в то, что женщину в ящике распиливают пополам, а говорящая голова на блюде живет сама по себе, отдельно от туловища...