Игра в прятки
Шрифт:
Он вернулся.
Четыре года Делани верила, что Кайл той ночью ушел от нее украдкой. А он, оказывается, вернулся. Не то чтобы это имело значение. Рано или поздно он все равно ушел бы, и чем раньше это случилось, тем лучше.
«Как только у него язык повернулся признаться мне в любви? Да разве он может меня любить, черт побери?! Он же меня совсем не знает. Во всяком случае, меня настоящую. Он и встречался-то вовсе не со мной, а с бледной копией Лорен. Без сексуальной одежды
Любит. Ага, как же. Кого, интересно, он любит?
Делани подавила вздох. Слава богу, хоть один из них трезво смотрел на вещи. Да, физически их бесспорно влекло друг другу, она это понимала и принимала, вот только лучше бы Кайлу не признаваться ей в любви.
По мнению Делани, романтическая любовь обходилась слишком дорого. Это чувство всегда налагало весомые узы. Узы, которые связывали крепче веревки, а их разрыв не только не приносил облегчения, а, наоборот, причинял боль. Годы наблюдений за матерью и сестрой, то влюблявшимися, то остывавшими, лишь подтверждали ее гипотезу. А Делани считала, что следует учиться на чужих ошибках.
И как следует усвоила урок: любовь ранит.
«К счастью, у меня иммунитет. Вроде бы».
У Делани все силы уходили на то, чтобы просто неотступно следовать за Кайлом, не спуская глаз с его раскачивающейся косы до пояса. Жжение в лодыжке не ослабевало — мучительная боль разгоралась, словно огонь.
Сверху упала змея. Не в силах закричать, Делани остановилась, а потом просто перешагнула через заползшего под лиственный покров гада. Еще месяц назад при виде полутораметровой, толщиной с запястье черной змеи у нее подпрыгнуло бы сердце. Теперь же в этом случае для нее не было ничего необычного, ничего из ряда вон.
Делани сердито посмотрела Кайлу в спину. Ему и невдомек, что она угодила в змеиное гнездо черт-те когда.
«Парень, должно быть, тормознутый, раз минуты и часы у него такие резиновые», — практически вслепую пробираясь сквозь джунгли, злилась Делани. Обещанный час мучительно растянулся на два, прежде чем они наконец вышли на поляну площадью около трех квадратных метров, огороженную с одной стороны тремя огромными деревьями со сросшимися стволами, а с другой — громадным валуном.
— Вот мы и на месте, — остановившись в центре, сказал Кайл. — Дом, милый дом. Выложи…
Делани вывалила содержимое джутового мешка ему под ноги и разостлала мешковину на поросшей травой неровной земле раньше, чем он договорил.
Кайл испытующе на нее посмотрел. Делани ответила ему твердым взглядом, а после, отчего-то приуныв и чувствуя себя невероятно одинокой, носком ботинка пригладила задравшийся угол мешка и опустила на него «узи». «Господи, я вконец измотана».
Она устало прислонилась к дереву, слишком изможденная, чтобы тревожиться о том, не заползет ли на нее с коры какая-нибудь гадость. Джунгли наступали со всех сторон.
Загорелые плечи Кайла бугрились, пока он устанавливал маленькую палатку с проволочным каркасом — темно-зеленый купол, пол и стены. Ужасно тесная клетка для двух людей, которые друг с другом не разговаривают.
С глухо и неровно бьющимся сердцем Делани наблюдала за стремительными выверенными движениями Кайла. Она с трудом втягивала в горящие легкие воздух — такой густой, что мелькнула мысль, а не черпать ли его ложкой. Джунгли жили, дышали, зеленели. Собирался дождь.
Делани до смерти устала. Устала мужественно сносить боль в ноге. Устала быть смелой, выносливой, неунывающей и находчивой. Устала быть сильной.
Ей хотелось броситься на удобную мягкую кровать в хорошо проветренной комнате и проспать десять лет. Потом проснуться и, стоя под прохладным душем, проплакать десять часов.
А после она, может, и станет вновь отважным маленьким тостером, как в мультике.
Одежда облепила ее потную кожу, в глаза будто песка насыпали. Делани изнемогала от усталости. Ее сердце болезненно сморщилось, словно кукла с лицом из сушеного яблока, которую она когда-то давно купила сестре на ярмарке.
«Я его не люблю. Не люблю», — твердила Делани про себя, следя за жуком, спешно тащившим по мешковине лист раз в пять больше него самого. Она смахнула с переносицы дождевую каплю. Потом еще одну и еще.
— Оставь свою пахучую сумку снаружи и полезай в палатку. Я принесу остальное. Лови. — Делани поймала брошенный ей тяжелый вещмешок. — Там должны быть медикаменты. Проверь. Как только устроимся, я приготовлю кофе и что-нибудь поесть. А потом мы немного поспим.
Схватив свою торбу, Делани перевернула ее вверх дном, рассыпав содержимое по мешковине. А затем отшвырнула вонючую сумку настолько далеко, насколько хватило сил.
— Погоди-ка… Дай взглянуть.
— На это? — Делани подобрала маленькую портативную рацию и передала ее Кайлу. — Она не работает.
— Нет, работает. Благодаря твоим загребущим ручонкам я смогу предупредить свою команду об опасности.
— Рада, что услужила.
Делани вползла в крошечную палатку — крошечную и темную, — плюхнулась на спину и прикрыла глаза согнутой рукой. Вытянув ноги, она слушала бормочущего в рацию Кайла и прокручивала в голове их незаконченный разговор.
Дождь равномерно и успокаивающе барабанил по брезентовым стенам.
Подвинув ее ноги, Кайл втиснулся в палатку, и Делани тут же села. Атмосфера сгустилась. Было тесно, неуютно и, несмотря на дневной час, сумеречно.
— Связался со своими?
— Да.
Наклонившись вперед, Делани опустила голову на скрещенные на согнутых коленях руки. «Если только удастся уверить и себя, и Кайла, что он мне безразличен, я буду в безопасности». Из-за безумной любви ее мать несколько лет состояла в связи с женатым мужчиной и родила от него двоих детей. Она ни разу не отмечала с ним ни праздники, ни дни рождения, даже выходные с ним вместе не проводила. И хотя прошло уже больше десяти лет с тех пор как он нашел себе кого-то помоложе и посимпатичнее, все еще выискивала его черты в каждом очередном любовнике.