Игра в пятнашки (сборник)
Шрифт:
Сама картина убийства особых вопросов не вызывала. Проникнув в квартиру, убийца вооружился бронзовым тигром и шнуром от жалюзи и спрятался в чулане. Если изначально он и замышлял напасть на Сару, как только она войдет, от этого намерения ему пришлось отказаться, поскольку с Сарой явился ночной портье, открывший ей дверь.
Она тут же прошла к телефону в гостиной, чтобы позвонить мне. И конечно, нападать на нее во время разговора было неразумно. Когда же убийца услышал, что Сара возвращается в прихожую, он или не знал, что она не повесила трубку, или не смог устоять
Совершив преступление, он вышел из квартиры, спустился по лестнице и либо обнаружил, что в главном вестибюле никого нет, и покинул здание через парадный вход, либо спустился в подвал и скрылся через служебный проход.
Обнаруженные в квартире отпечатки никому из подозреваемых не принадлежали. На бронзовом тигре их не оказалось вовсе, равно как и на дверной ручке чулана.
Полиция отчаянно искала мотив. В случае с Присциллой Идз он просматривался с той же очевидностью, что и нос на физиономии, и подходил всем пяти фигурантам. С Сарой Яффе ничего подобного не наблюдалось. Для кого-то из софтдаунцев убить ее своими руками или же подослать к ней наемного убийцу только из-за угрозы иска было бы чистым безумием, а никто из пятерых как будто безумием не страдал.
Выявление мотива у кого-то из них послужило бы огромным подспорьем, и именно этой цели были подчинены допросы подозреваемых. Два из пяти часов, что Кремер и я провели с Хелмаром, ушли на тщательное и подробное выяснение его отношений с Сарой, от начала и до конца.
Пэрли основательно ввел меня в курс дела. Вряд ли он что-либо утаил. И я был тронут. Когда официант принес счет и сержант попробовал настоять на совместной оплате, пошутив, что городские полицейские не голодают, я счел делом чести выложить всю сумму. В конце концов, я получил сполна за все съеденное им.
Ему было известно, что мое жалованье больше его заработка раза в четыре. И это при том, что у Вульфа мне обеспечен бесплатный стол и кров. Но он не собирался лакомиться жареными моллюсками за счет какого-то чертова плутократа. Пришлось заявить, что, раз уж я его пригласил, на кону стоит мое доброе имя.
На улице мы расстались. Он двинулся на запад, а я – на Леонард-стрит. Мне предстояло выбрать между Фомосом и Питкином, и по пути я проголосовал за Питкина.
Глава пятнадцатая
В пять часов утра в субботу я сидел в кабинете на Леонард-стрит, изучая доклады из папки. Питкина отослали домой часом раньше, из другого кабинета. Я же находился в том, где собирали и хранили все документы по трем убийствам – оригиналы или копии. Изучаемый мною отчет касался перемещений Джея Брукера в ночь после его ухода с собрания в кабинете Вульфа в четверг.
Правдивость кое-каких его показаний вызывала сомнения. Я пытался отыскать зацепку, доказывающую, что он не вернулся домой в Бруклин, как утверждал, а отправился либо на квартиру Сары Яффе на Восьмидесятой улице, либо же к Дафни О’Нил, на Четвертую улицу.
Меня окликнули:
– Эй, Гудвин, ты бы прервался.
Голос принадлежал помощнику окружного прокурора, который вместе с двумя секретарями сортировал и приводил в порядок бумаги и папки. Я потянулся. Меня безудержно клонило в сон. Было глупо притворяться, будто я в состоянии сидеть и читать.
– Дальше по коридору есть кабинет с диваном, – заметил один из секретарей. – И там никого не будет. Сегодня суббота.
За возможность прилечь на диван я отдал бы миллион долларов, а потому решил отказаться. Я встал, объявил, что схожу прогуляться и скоро вернусь, и вышел.
Снаружи меня ожидало потрясение: уже светило солнце. Рассвет несколько привел меня в чувство, и планы мои изменились. Я встал на тротуаре, остановил первое же направляющееся на Верхний Манхэттен такси и назвал водителю адрес, известный мне как никакой другой.
В это время суток улицы Манхэттена практически пустовали – ни машин, ни пешеходов. Пустынной выглядела и Западная Тридцать пятая, когда я расплатился с шофером и выбрался из такси.
Поскольку входная дверь наверняка была заперта на засов, я не стал подниматься на крыльцо, а спустился на четыре ступеньки к подвальной двери и нажал на кнопку звонка. Кухня и комната Фрица огласились трезвоном. Затем изнутри донеслись звуки отворяемой двери и приближающихся шагов, Фриц осмотрел меня в глазок и открыл.
– Боже, ну и видок у тебя, – проговорил он вместо приветствия.
Я ответил, что именно по этой причине и заскочил. Нужно привести себя в порядок. Извинившись за беспокойство, я отправился наверх. По пути даже не бросил взгляда в кабинет – сразу поднялся к себе, принял душ, побрился и переоделся. Возможно, вид мой от этого немного выиграл, но почувствовал я себя лучше.
Спустившись вниз, я услышал возню на кухне и отправился туда. Фриц был уже там, как раз надевал фартук.
– Что так рано? – поинтересовался я. – Только половина шестого.
– Апельсиновый сок через две минуты. Завтрак через десять… Хватит для начала.
– Я ухожу.
– Нет, сначала ты поешь.
Так я и поступил, хотя и испытывал некоторые угрызения совести, поглощая при подобных обстоятельствах вульфовскую жратву. Фриц составил мне компанию, сидя на табуретке да позевывая, когда не надо было подавать еду. В какой-то момент он заметил:
– Это уже входит в привычку.
– Что?
– Да такой вот ранний завтрак. Вчера примерно в это же время… нет, чуть попозже я варил яйца для мистера Вульфа и Сола.
Я так и замер над блином.
– Что ты делал?
– Варил яйца для мистера Вульфа и Сола.
Я откусил блин и медленно его прожевал.
На самого блестящего и разностороннего детектива в Нью-Йорке Сол Пензер походил менее всех известных мне лично и понаслышке сыщиков. Тем не менее он, как никто другой, заслуживал подобного титула. Он был так хорош, что с легкостью находил применение своим талантам без всякого бюро по найму, причем отрабатывал гонорар до последнего цента. Если нам требовалась помощь, Вульф в первую очередь обращался к нему. Мы пользовались его услугами сотни раз.