Игра в реальность. Охота на дракона
Шрифт:
На этот раз счастливый случай прикинулся вульгарной повесткой в военкомат. К восемнадцати годам Роб уже сделал неплохую карьеру в местной банде, и ему, разумеется, совсем не улыбалось терять два года жизни на службе государству, которое не дало ему ничего, кроме десяти классов сомнительного образования и перспективы загнуться молодым от какой-нибудь неполезной химии или нескольких дюймов стали в район печени. Он уже неплохо зарабатывал, в основном на ниве выбивания долгов, и планировал легко откупиться от продажных вояк. Но не получилось. Дело в том, что именно в этот год Родине срочно потребовалось немного повоевать в дальних неласковых краях, а Роб, как назло, был очень крепким и пока ещё здоровым парнем. В результате
И вот тут-то выяснилось, что Роб, оказывается, просто был рождён для войны. Жёсткая конкуренция на гране смертельного риска в его родном посёлке сделала из него настоящего бойца, хладнокровного и бесстрашного. В каком-то смысле в армии было даже проще, чем дома, здесь таких матёрых вояк среди новичков было раз, два и обчёлся. На общем фоне Роб выглядел настоящим крутым рейнджером. Дополнительным бонусом оказалась его феноменальная меткость и быстрая обучаемость различным боевым приёмам. Роб умел двигаться так стремительно, что ещё задолго до того, как полностью освоил бойцовские техники, начал выигрывать поединки у гораздо более опытных противников. Те просто не успевали отследить его движения, хоть эти движения и были не идеальны по исполнению. Но главной приятной неожиданностью оказалось то, что Робу вся эта войнушка очень понравилась. Возможно, именно поэтому у него всё получалось так легко и непринуждённо. Начальство вскоре начало приглядываться к бравому вояке с перспективой подписать его на профессиональную службу, и Роб всерьёз задумался о военной карьере.
Но случилось непредвиденное. Однажды на ученьях отряд Роба попал в снежную бурю. Всё бы ничего, но буря налетела неожиданно, вопреки оптимистичному прогнозу погоды, и снабжение отряда тёплой одеждой было не предусмотрено. В результате половина отряда угодила в больничку с пневмониями разной тяжести. Роб тоже оказался на больничной койке, хотя в его случае это был просто сильный бронхит. Тем не менее, как минимум пару недель ему предстояло остаться наедине с собой. Поначалу ему даже понравилось целыми днями ничего не делать, но, как только жар спал, скука стала одолевать его хуже, чем раздирающий грудь кашель.
Книга в тёмно-синем бумажном переплёте валялась никому не нужная в глубине больничной тумбочки. Автор был явно откуда-то с востока, запомнить его имя Роб даже не пытался, а вот название «Чудеса естественного ума» ему сразу понравилось. Первые несколько страниц зашли с трудом. Книга явно была переводная, причём перевод на русский был сделан не напрямую с тибетского, а с английского перевода, и выполнен довольно коряво. Но вчитавшись и ухватив смысл, Роб уже не мог оторваться. К моменту выписки он успел прочитать книгу три раза от корки до корки. Ему стало казаться, что вся его предыдущая жизнь была совсем неважной, только прологом к жизни настоящей. Эта книга стала для Роба как бы пропуском в его собственный загадочный внутренний мир. И этот мир был гораздо значимее и ценнее всего, что с ним до сих пор случилось.
Оставшиеся полгода службы превратились в пытку. Роб считал часы до дембеля и каждую свободную минуту снова брался за книгу. Начальство было сильно удивлено и разочаровано произошедшими с ним переменами, но заставить перспективного парня остаться на сверхсрочную службу было не в их власти.
***
– Учитель, это правда, что мир, в котором мы живём, на самом деле не существует, что он – просто порождение естественного состояния моего ума?
– Правильнее было бы сказать, что он не порождение, а интерпретация, мой мальчик.
– Но ведь интерпретировать можно только то, что реально существует, разве не так?
– Вот именно! Мир в твоём сознании реально существует. Можешь в этом не сомневаться.
– Но что же в таком случае лежит в его основе? Вы же не станете утверждать, что верите во все эти протоны-электроны?
– В основе мироздания лежат вибрации, циклические движения.
– Движения чего?
– Очень многие философы и учёные пытались дать ответ на этот вопрос. Можно было бы сказать, что движется само пространство или эфир. Но это была бы просто попытка дать ещё одно название непонятному явлению. На самом деле сам этот вопрос некорректен. Существует движение, как таковое, оно первично. А вот объект, который движется, как раз и создаётся в результате взаимодействия вибраций с сознанием. Он вторичен. Сознание интерпретирует этот наваристый бульон из различных вибраций как образы, звуки, вкусы, запахи, тактильные ощущения, мысли и эмоции. Если вибрации грубые, то получается что-нибудь «материальное», например, молоток или чашка кофе, а если очень тонкие, то светлые мысли или безбрежное счастье.
– Выходит, что если чего-то нет в моём сознании, то его как бы вообще не существует.
– Это очень занимательный вопрос, мой дорогой ученик. Можешь ли ты утверждать, что что-то существует, если в твоём сознании об этом явлении нет даже мыслей? Полагаю, что нет. А вот если ты о чём-нибудь подумаешь, то объект твоих раздумий сразу обретёт статус существующего в твоём сознании.
– Получается, даже одной мысли достаточно, чтобы дать жизнь какому-то явлению.
– Мысль – это совсем немало, поверь мне. Мысли ведь материальны так же, как всё остальное, что проявляет твоё сознание.
Глава 2
Антон не стал затягивать свой визит в Школу и на следующий день после разговора с Вертером отправился проверить состояние его дочери. Убежище встретило своего Творца ярким зимним солнцем и запахом булочек с корицей. Было ощущение, что он приехал на курорт отдохнуть, хотя отдыхать ему сейчас было совершенно некогда. Работа над новым проектом отнимала всё его время и внимание, но отказать другу в его просьбе Антон не мог, хотя и считал его опасения вздорными. Как он и ожидал, Дали была немного подавлена смертью матери, но в остальном вела себя вполне адекватно. Никаких истерик и злобных нападок на окружающих не было и в помине. Что же в её поведении могло так испугать отца, чтобы он прибежал к своему другу буквально с трясущимися руками? Было похоже, что смерть жены сильно подкосила самого несгибаемого Вертера. Может быть, странности в поведении дочери – это не более, чем его фантазии?
Антон сидел в кресле у камина и потягивал чёрный чай с чабрецом из толстой керамической кружки. Напротив него тоже с кружкой чая расположился Тарс, учитель Школы и по совместительству Высший Творец, как и сам Антон. Пока они не спеша беседовали за жизнь, Антон краем глаза наблюдал за Дали. Девушка стояла у окна и мило щебетала с каким-то незнакомым черноволосым парнем лет двадцати пяти. Внешность у приятеля Дали была довольно примечательная. Он был высоким и стройным, но при этом накаченным не хуже Сталоновского Рэмбо. Выпуклые мышцы на его груди и плечах однозначно говорили о регулярных и серьёзных физических нагрузках. А вот его лицо никак не вязалось с фигурой атлета. Оно было какое-то кукольное: тонкие, почти женские черты, огромные тёмные глаза с поволокой, узкая полоска ухоженных усиков над верхней губой, длинные вьющиеся локоны. Было в нём что-то восточное, но не арабистое и не монголоидное, а скорее некий индийский колорит.