Игра во мнения
Шрифт:
Артур понял, что стрелок хочет еще поторговаться, и со смиренным вздохом произнес:
– Двадцать пять.
– Пятьдесят, – живо отреагировал стрелок.
Торговались долго, забыв о снеге, холоде и мокрых ногах. Наконец сошлись на сумме сорок тысяч долларов. Пятнадцать аванс, двадцать пять – после выполнения заказа. Артур достал конверт и протянул стрелку.
– Ты ошибся, – мягко улыбнулся стрелок, – ты должен дать мне другой конверт. Этот я уже видел.
– Но как же? Тебе же нужны фотка, номера? – удивился Артур.
– Они мне нужны только вместе с авансом.
– А, ты о деньгах? –
– Деньги, – перебил его стрелок, – сначала деньги, потом чердак.
Ну, я же сказал, не волнуйся. Я такой человек, понимаешь, не люблю трогать деньги раньше времени, возить с собой большие суммы, – Шпон облизнул губы, – завтра. Вот прямо завтра утром мы встретимся, и получишь свой аванс.
– Нет. Так не пойдет, – сказал стрелок и посмотрел на часы, – сколько тебе нужно времени, чтобы привезти деньги?
– Сегодня?
– А когда же? Ты хочешь, чтобы я начал работать? Тогда давай, не тяни.
– Что, прямо сюда привезти? Все пятнадцать?
– Мг-м.
– Холодно. Метель. Ты будешь ждать меня здесь два часа?
– Мг-м.
– А если пробки? Знаешь, какие сейчас пробки из-за снегопада? Слушай, да что ты так переживаешь? Будут деньги, я обещаю.
– Ладно, хватит, – поморщился стрелок, – я работаю или как?
– Конечно, работаешь, просто, понимаешь, тут у меня маленькие проблемы, денег на бензин даже нет сейчас. А бак пустой.
– Я тебе дам на бензин стольник.
– Нет, ну не в этом дело, я просто боюсь, на Каширке застряну.
– А ты не бойся, езжай по кольцу.
– Это как?
– До поста ГАИ, потом направо, дальше прямо, до первого светофора.
Стрелку пришлось долго объяснять. Шпон почему-то вдруг стал удивительно бестолков.
– Значит, от поста ГАИ налево? – тупо переспросил он.
– Направо. Что ж ты, диспетчер, приехал в Москву работать, а города не знаешь? Ладно, сосредоточься. Объясняю еще раз.
Дело было не в географической тупости Шпона. Просто имелась у Артура одна неприятная черта, совершенно лишняя для человека его профессии. Ему было физически больно расставаться с деньгами, руки ломило, пальцы сводило, они сжимались, хоть тисками отгибай. Даже в очевидных ситуациях, когда надо вытащить и отдать, он медлил, словно ждал: вдруг забудут про деньги? Ужасно глупое свойство характера. Но нет идеальных людей. Даже у самых умных бывают маленькие недостатки. Отправляясь на встречу со стрелком, он уже положил конверт с авансом во внутренний карман пиджака. Правда, это было не пятнадцать, а десять тысяч. Пересчитал. Положил в карман. Потом вытащил и опять спрятал в тайничке под кухонной раковиной. О чем он думал, проделывая все эти странные манипуляции, сказать трудно. Наверное, он не думал. Он чувствовал. Им руководила страсть, а не пошлый расчет.
Расставшись со стрелком, он резво побежал к машине. Он был собой доволен. На самом деле, получилась
Дорога до Сокольников и обратно заняла не так много времени. Когда Шпон вернулся, стрелок стоял возле чахлых елок, на краю пустыря, весь в снегу, румяный и веселый. Артур подошел. Стрелок молча взял конверт с фотографией, конверт с деньгами, аккуратно пересчитал купюры, сунул в карман теплой куртки.
– Все нормально. Потом, когда завалю, тебе позвонить, или сам узнаешь?
– Сам узнаю. Ты, главное, начинай быстрей работать.
– Работа уже идет, – стрелок вдруг весело подмигнул и засмеялся, – заказывай музыку. Траурный марш.
– Эй, ты не особенно веселись, – сказал Шпон.
И вдруг в глазах у него потемнело. Сквозь метель к ним бежали люди. Много людей. Через секунду руки ему больно заломили за спину. Щелкнули наручники. Такое могло произойти с кем угодно, только не с ним, не с Артуром Шпоном. Грамотно организованные заказные убийства нельзя раскрыть, а тем более предотвратить. Это убеждение было надежным крепким стержнем, на котором держалось все в его жизни.
Ему сразу, на месте, стали задавать вопросы, ему предъявили пачку новеньких стодолларовых купюр и фотографию Михо. Этого не могло быть. Мир рушился. Шпону показалось, он умрет сейчас. Но не умер. Только в штаны наложил. Так и вонял всю дорогу до следственного изолятора. А там его помыли и переодели.
Кирилл ехал на джипе в Управление и думал, как жаль, что это не его машина и что у него никогда такой машины не будет. Он должен был сдать джип, «Роллекс» и прочий казенный камуфляж, которые получил под расписку на время выполнения спецзадания. Золотые побрякушки снял и сложил в пакет сразу, как только все кончилось. А с джипом расставаться было грустно.
Следователь, посетивший Михо в тот же вечер в больнице, сообщил, что его заказали, но убийство удалось предотвратить. Роль убийцы сыграл офицер-оперативник, довел посредника до момента передачи денег и фотографии, и это дало возможность взять посредника с поличным.
– Можете считать, вы во второй раз родились, – сказал следователь, – но впредь вы должны быть крайне осторожны. Советую пока оставаться в Москве. Здесь мы, по крайней мере, можем держать ситуацию под контролем.
Вика сидела тут же, в палате. Когда следователь ушел, она заплакала.
– Ну, ну, – сказал Михо, – теперь все в порядке. Успокойся.
– Я от радости.
Это было правдой. Она плакала от радости. В ближайшее время жизни Михо ничего не угрожает, и если она уйдет сейчас, то не будет чувствовать себя дрянью, которая бросила мужа в ужасный момент. Ей хотелось расцеловать этого неизвестного оперативника. Он спас жизнь Михо, а ее освободил от необходимости тянуть, врать, притворяться. Прошел, наконец, озноб, который колотил ее в последние дни. Она согрелась.