Игра законом
Шрифт:
– Здравствуй, Глеб. Я обознался. В крайнем доме охотники, леший их попутал, по два раза на день за водкой бегают. Утром на опохмел, вечером на догонку. И зверя ради утехи палят. А по матери моей я уж два года как кроду тризновал. Светлая Навь ей в небесном Вырии…
Дед и отец всегда учили маленького Глеба, что охота это не просто развлечение, не случайное хобби, не однодневная прихоть. Охота – это образ жизни, имеющий свои правила и законы. Как только ты нарушил эти порядки, ты становишься обычным убийцей. Что-то перевернулось внутри, задергало и зашипело, детектив не показал виду.
– Я, честно говоря, не знал,
– И не один, а трое. Всех нас раскидало по свету. Я, как положено старшему, приехал, когда матушка слаба стала. Меня Дугиня называют.
– А что, одному не страшновато в такой глуши дом держать?
– Так я же не один! – защебетал хозяин, – я с Сухоной, с собакой.
На пороге послышался нарастающий с каждой секундой лай сучки. Она уже скорее сипела, рыча и захлёбываясь в своей ярости.
– Как же ты прошёл сюда так тихо? – от удивления буркнул Дугиня и выскочил в сени.
Практически сразу прозвучал выстрел. Сухона издала тонкий свисторык и замолкла. Глеб прислушался и разобрал что-то вроде: «Тащи его туда». Сквозь приоткрытую дверную щель была видна перегородка чулана. Внутри кладовки детектив сдерживал приступы жгучего желания немедленно окунуться в кипящий котлован эмоций. Человек причиняет страдания, в том числе и бездействием, которое порой сутью гораздо более тяжкое, чем действие. Надо было оценить ситуацию. Не получилось. Но оно, может, и к лучшему. Вялое тело Дугини пытались втащить в сени двое молодых «охотников». Один был хорошо за два метра, при этом удивляла его гибкость и подвижность. Под тельняшкой угадывалось быстрое и сильное тело. Поди, угадай, что у него на уме. Однако гадать не пришлось. Адреналин превратил кровь в кипяток. Порыв, сила, волна ярости и пьянящее чувство единения со зверем.
– Ты что, мужик? Э, ээ… – заблеял тот, что был ниже ростом. Однако было видно, что при этом он целился противнику в подбородок кулаком. Моголинян не стал уворачиваться, даже не дёрнулся. Просто рванул вперед. Совсем чуть-чуть. Он всем телом скользнул под удар. Кулак проскочил мимо головы и бьющий даже не заметил, что его уже держат с надежностью железных тисков. Парень отступил немного, попытался вырваться из стальных рук детектива, и со звонким хрустом сломал себе руку. Запах свежей крови смешался с терпким перегаром. Скидок на молодость Глеб не принимал. Если подонок, то отвечай.
Второй откинул в угол очнувшегося от нокдауна Дугиню и нажал на оружейный курок. Осечка!
– Одумайся, сопляк! – тихо вздохнул Корчагин. Для него время притормозило свою поступь. Сам он находился вне времени и вне пространства. Он был всюду и нигде. Следующий выстрел случился. Глебу не казалось, он на самом деле видел медленно отделяющуюся от газоотвода гильзу и россыпь картечи. Пригнувшись, он как пружина прыгнул влево и живо представил себе содержимое обреза. Стрелять сегодня из него больше не будут. Бугаю почудилось, что руки бывшего детектива стали длиннее, выхватывая ружьё. Потом они спокойно нашли карманы, и взгляд стал пронизывающе холодным. Из глаз двухметрового детины по сторонам разбегался испуг, смешанный с наивной растерянностью. Охотник осознал, что борется не с человеком. Интуитивно почувствовал близость стихии, которая его вот-вот размажет в порошок. Пощады не просил, просто упал на колени и стал молиться. В образе выступило что-то из детства. Видимо, для избалованного
– Встань, гниль, – подняв руки к солнцу, сказал Глеб. – Богам должно больше угодно видеть тянувшимися к ним ввысь, а не ползающими на коленях рабами по сенцам и храмам. Тараканы.
Ох, как же хотелось добить это большое мелкое насекомое. Мутные поросячьи глаза пьющего человека ничего не выражали. Организм юноши был предельно загружен, а энергетика сильно ослаблена. Выход энергии через глаза практически закрыт. Его энергетику можно было сравнить с дырявым ведром. Водка служила для него чистым энергетическим кредитом, который каждое утро приходилось отдавать с процентами. Дугиню выбрали в качестве банкира, который в один прекрасный момент не захотел перекредитовывать негодяев.
– Пошли вон, – гаркнул детектив, подавая руку Дугине. Испытавший болевой шок юноша жалко подвывал, а высокий увалень попятился к двери, не поднимая глаз. Он практически не заметил, как раненная лайка прорезала икроножную мышцу, не заметив толстых резиновых сапог.
Чудом ли два железных шарика картечи не задели костей и внутренних органов Сухоны? Об этом сейчас никто не думал. Знахарь пропал и появился вновь с баночкой жёлтой жидкости.
– Моча лучший природный дезинфектант, хотя на собаке и так всё затянет быстро…
Перевязанную Сухону уложили подле печи, но лепета настырно возвращалась к дверному коврику.
– А ты говоришь – один! – очень ласково прошептал Дугиня, склоняясь перед белоснежным котом. – Вот моя семья. Запомни, собака и кошка – защитники людей и с давних времен живут рядом, собака защищает в мире явном, а кошка в мире потустороннем, или, как пращуры говорили, в мире навьем. Не просто так некоторые животные могут жить рядом с человеком, а некоторые нет. Во всей вселенной, а наша планета её клетка, повелевает закон или порядок. В нем нет ничего хаотичного. Это в обществе людей царит хаос. Этот социальный хаос создали на Земле искусственно, через законы, которые навязывают людям. Если животное приручить нельзя, значит, человеку это животное не нужно. Научись слушать природу, она имеет, как и мы, органы чувств, просто у человека они одни, у рыб другие, у насекомых третьи, а у растений свои.
– Хорошо, что так всё закончилось…
– Боюсь, дорогой, это не конец, – прохрипел Дугиня, – там среди них был сыночек полицая местного. Коли вру, так дай Бог хоть печкой подавиться.
– Я его узнал. Посмотрим ещё… Не вернутся, отец, пока из ума не выживут… Я вижу, – произнёс Глеб, глядя на старый магнитофон Электроника 312. Сколько эмоций и позитива принёс в детстве его душе точно такой же подарок дедушки на день рождения. Магнитофон остался, как и окружающий мир, а куда же делись эмоции? Новое общество, зазеркалье, уже не считало этот предмет стоящим, заменив его тысячами других минутных радостей.
– Ты как попал сюда, богатырь? – нашёлся хозяин дома. – Чай, не просто так сюда забрёл, беда какая приключилась, ай хворь?
– Я из тюрьмы сбежал… Или, точнее, слетел, – почему-то сразу честно признался Корчагин.
– Я не стану расспрашивать, коль захочешь, потом сам расскажешь…
– Уходить мне следует, – подумав, брякнул Жига, – ты сам-то как? Не сильно досталось?
– Я в порядке, хоть за плуг вставай. А вот ты как-то не шибко здраво смотришься…