Игра. Первый от человечества
Шрифт:
Виктор Васильевич переводит взгляд с порезанной руки на лицо старого друга. Сумасшествие в глазах пропало - сейчас на него смотрит человек, которого он знает всю свою жизнь.
Проходит пятнадцать минут. Они сидят за столом.
– Я не понимаю...
Виктор Васильевич находится в замешательстве. Такого он еще ни разу не видел. Порез затянулся. Края пореза сходились на его глазах. Медленно сходились, но он понимал, что это просто не возможно. Сейчас о порезе напоминает только кровь на его рубашке, и тоненькая полоска шрама на руке друга, который с такой же
– Успокойся. Все нормально. Просто объясни, откуда у тебя это?
– теперь уже Илларион Геннадьевич успокаивает старого друга.
– Это простая тарабарщина, которая набиралась от нечего делать? Кто-то долго бился головой об клавиатуру, и получилось ЭТО? Откуда Витя?
Виктор Васильевич не отвечает на вопрос друга. Вместо этого он встаёт из-за стола, подходит к тумбочке, достаёт графин - уже с другой прозрачной жидкостью. Разливает её по стаканам.
– Нужно немного остыть.
– Бормочет он себе под нос.
Они выпивают. Виктор Васильевич прячет графин, возвращается на своё место.
– Все намного паршивее, Илюша. Это распечатка сигнала из космоса. Регенерация это все что вы вытащили?
Теперь диалог ведут два серьёзных человека - ни истерики, ни паники, ни замешательства в их голосах не слышно.
– Нет. Но мы недавно только поняли, с чем имеем дело и как это читать. Есть пара ушатов холодной воды для физиков, столько же для химиков. Про медиков я вообще молчу.
– Не хотел я этого... но ты понимаешь, что это значит?
– Уходим в тень?
– Да. Ты нажимал уже у себя кнопку?
У каждого начальника есть такая кнопка. Её нужно жать, когда НИИ, Академия, или другие организации, приходят к открытию чего-то выходящего за грань человеческого понимания.
После нажатия кнопки, сигнал идет в КГБ. После, именно оно уводит всех, кто посвящен с безопасное место - как правило, сверхсекретное. Если уполномоченные личности поймут, насколько важная информация попала к ученым, то они умрут - для родственников, близких и коллег. Родятся новые люди, с новыми документами, с новыми историями жизни.
Оба человека, сидящие в кабинете понимают - именно так и произойдет. Они уже никогда не увидят собственных семей. Они оба к этому готовы морально. Они оба гнали от себя эту мысль, все время работы.
– Нет. Боюсь, мне за это влетит.
– Не влетит. Слова не скажут. То, что ты накопал бесценно.
– Они придут минут через двадцать.
Виктор Васильевич уже нажал заветную кнопку. Он решил за себя и своего лучшего друга. И подчинённых Иллариона Геннадьевича, которых он даже в лицо не знает.
Дальше все начинает крутиться с бешеной скоростью. Разговоры с людьми в неприметных серых костюмах. Тысячи подписанных бумаг. Самолеты, поезда, машины. Переезды по отдельности и все вместе. Под конец они уже точно не могли сказать в какой части необъятной родины они находятся. И вот они уже не первую неделю живут в роскошном здании где-то в глуши леса.
– Все не так уж и плохо.
– Не согласен. Мне к этому еще долго привыкать.
Друзья сидят на веранде старого особняка. Особняк находится в лесной глуши. Он конфискован, у какого-то «врага народа» еще в революционные годы. Сейчас это секретный объект. Об этом говорит забор с колючей проволокой вокруг особняка.
Всех посвященных свезли сюда. Они умерли, для всех кто их знает. Все подписали нужные бумаги. Надписи в бумагах безжалостны и циничны - проходят калёным железом по самой душе:
«... никогда и ни при каких обстоятельствах не идти на контакт с собственными друзьями, родственниками и коллегами...».
– Эту мысль они гнали от себя когда работали на самом острие атаки, и она их все же настигла.
«...никогда и ни при каких обстоятельствах не появляться в местах, где можно встретить друзей, родственников, коллег...».
– Это сделать будет сложнее всего. За последнее время еще никто не покидал особняк. Сюда, в особняк, только привозят людей.
«...никогда ни при каких обстоятельствах не контактировать с прессой и не печатать свои работы, в каких либо изданиях ...».
– Это вообще звучит смешно, но тем не менее все подписали и этот документ.
После подписания бумаг все кто как-либо контактировал с Сигналом, стали невольными заложниками. Да, особняк раскошен, с поистине барскими площадями. Тут у каждого своя комната. Никто не испытывает неудобств с проживанием. Тут есть все для комфортной жизни, и для научной деятельности. Это могло бы быть идеальным местом. Но нет - глаз периодически режет вид трехметрового забора.
За забором стоят вышки. На каждой из них два человека в военной форме. Принадлежность непонятна. Таких погонов и нашивок никто из живущих в особняке раньше не встречал. Служившие коллеги пришли к выводу, что о таких знаках различия нигде не прочтешь. Такому не учат - секретность.
У этих людей четкий приказ - после обращения к ним, или приближение на определённое расстояние - стрелять на поражение. Игра в волейбол это ярко показала.
Волейбольный мяч отскочил к забору с колючей проволокой. Вечно улыбчивый Саша - его, с еще одним человеком, начальником - тоже привезли в особняк. Они обнаружили этот Сигнал. Саша подошел на десять метров к забору, громко крикнул:
– Можно я мячик заберу? Мы тут играли, он...
Договорить он не успел. Одновременно с трёх вышек по нему ударили автоматные очереди. Игравшие в волейбол люди, кинулись помогать. Илларион Геннадьевич и Виктор Васильевич еле успели их остановить. Они понимали, что к трупу подходить опасно - можно схлопотать такие же очереди.
То, что Саша умер, сомнений не остаётся. Три очереди на полмагазина АК-47 - развеивают всякие надежды.
Через пять минут приехали люди в форме, забрали труп, увезли за забор. Следом приехал какой-то высокий чин, собрал их всех в самой большой комнате Особняка. Наверное именно тут до революции, бывший хозяин устраивал балы и званные вечера. Высокий чин долго объяснял, шокированным такой быстрой расправой людям, правила поведения на секретном объекте. Затем уехал. Да этого его никто не встречал и после.