Игра. Змеиный остров
Шрифт:
Чтобы не нарушить собственный запрет, Дима слепо побрел прочь, по-стариковски шаркая по песку. Каждый шаг оставлял на песке новый отпечаток, но Дима подозревал, что скоро это закончится. Все они превратились в злых духов Кох-Нага, и только он почему-то задержался. Но ненадолго. Совсем ненадолго.
Боль в ушибленном пальце ноги привела его в себя. Ночь посерела; к Кох-Нагу подкрадывался рассвет. Несколько секунд Дима бессмысленно пялился на плоский черный камень, выступающий из песка. Камень выглядел как-то неправильно, чего-то на нем не хватало. Наконец Дима вспомнил, что когда-то, сотни лет назад, на нем шелковисто поблескивали
Дима шумно вдохнул. Только теперь до его сознания начало доходить, что он остался один. Последний из группы игроков. Остальные выбыли. Он единственный смог решить все проблемы, как и требовал Пленский. Он победил. Выиграл. Осталось только связаться с дежурным на Кох-де-Коле, назвать свой пароль — и работа мечты, лучшая работа в мире будет его. Никто больше не посмеет смеяться над ним и называть ботаником. Дима всех обошел. Он оказался самым решительным, самым хладнокровным, стрессоустойчивым, что там еще говорил менеджер по персоналу в странной, холодной, почти забытой Димой Москве… А, не важно. Главное — он оказался самым умным, как и рассчитывал.
Дима заметался по стоянке, высматривая рацию. Когда батареи промокли во время шторма, их куда-то убрали, а рация еще несколько дней бестолково ходила по рукам, и потрескивание статического электричества, иногда раздающееся в динамиках, доносилось из самых неожиданных мест. Дима приостановился, склонив голову набок, но ничего не услышал. Это, конечно, ничего не значило. Просто надо искать дальше.
Наконец он радостно вскрикнул: невзрачный прямоугольник передатчика все время лежал практически у него на глазах, аккуратно уложенный кем-то в выемку у комля бревна. Дима торжествующе схватил его. Глубоко вздохнул, оттягивая момент триумфа, наслаждаясь мгновением. И со счастливой, ликующей улыбкой нажал кнопку вызова.
Рация не издала ни звука. «Прием», — неуверенно пробормотал Дима, уже понимая, что произошло нечто страшное, и тупо уставился на безжизненный серый экранчик. Ничего не соображая, потыкал в кнопки, ожидая, что от его прикосновений они оживут и заиграют радостными, обнадеживающими огоньками подсветки. Прорезиненные клавиши равнодушно пружинили под пальцами. Дима подул зачем-то в микрофон, постучал ногтем. Открутил и прикрутил обратно короткую толстенькую антенну. Рация не оживала. Она была мертва — точно так же, как все на этом острове.
— С голоду сдохла, — прокомментировал Дима вслух и глупо хихикнул.
Он перевернул рацию и вытащил бессмысленно тяжелый брусок аккумулятора. Аккумулятора, полностью, в ноль разряженного за трое суток работы без подзарядки… Дико заорав, Дима швырнул батарею, метя в камень. Аккумулятор с треском ударился об базальт, отскочил в воду. Жадно булькнуло, и Дима тут же спохватился, запричитал, бросился вылавливать такую нужно, но совершенно теперь бесполезную батарею из воды. Нельзя распускаться. Он победитель, он должен уметь держать себя в руках…
И с чего он, собственно, закатил истерику? Ну разрядился аккумулятор, бывает. Свойство у них у всех такое — разряжаться. Можно подумать, без рации Дима пропадет. Не бросят же его здесь. Возможно, именно сейчас Пленский лично мчит к Кох-Нагу на белом скоростном катере.
Растянувшись на песке, Дима предался мечтам. Вот Пленский жмет ему руку, губа оттопырена, как у несговорчивого верблюда,
От ужаса Дима громко втянул в себя воздух и вскочил, панически озираясь по сторонам. Разгромленный лагерь походил на помойку. Хорош Дима будет, когда Пленский приедет и увидит весь этот бардак! К костру не подойти, все завалено всякой дребеденью. И, главное, люди! Как он собирается работать заместителем Пленского, если его подчиненные предаются анархии? Разбрелись по всему острову, ни дисциплины, ни аккуратности.
Дима сжал челюсти и решительно встал. Бардак, конечно, страшный, и работа предстоит адова, но к моменту, когда Пленский приедет подписывать контракт, все будет в порядке. Дима не даст боссу оснований сомневаться в своем выборе.
Удивительно, на что способен человек, который твердо решил сделать все правильно. Дима чувствовал, как в нем бурлит и кипит мощная энергия. Именно таким он должен быть, бодрым и целеустремленным, иначе с работой на Пленского не справиться. Поразмыслив, Дима решил начать с самого сложного и времязатратного. Не объяснять же потом боссу, почему один из сотрудников до сих пор болтается в русле пересохшего ручья! От Антона неприятно пахло, но Дима не стал к нему придираться. Не до того было: мышцы гудели от напряжения, под черепом гулко толкалась кровь, и Диме не хватало дыхания на то, чтобы вести беседы. Он волок Антона, подхватив под мышки, и пот, капавший с его лба, смешивался с неприятной прохладной влагой, проступившей на коже мертвеца. На камнях за ними оставались какие-то ошметки, на которые тут же сбегались крабы, но Дима не обращал на них внимания. Это мелочи, потом приберет, если успеет.
Он не знал, сколько ушло времени на то, чтобы доволочь Антона до пляжа. Тащить тело по песку было проще, но запах все усиливался, и Диме то и дело приходилось прерываться, чтобы переждать позывы к рвоте. Солнце близилось к зениту, когда Дима добрался наконец до пятачка пляжа на границе мангрового болота. Он неодобрительно оглядел два песчаных холмика, под которыми лежали Оля и Ира: неаккуратные, кривые какие-то, сразу видно, что к работе отнеслись небрежно. Надо будет серьезно поговорить с Пленским: зачем им такие сотрудники?
Кирилл был тяжелее, но зато лежал ближе, и Дима управился бы с ним почти шутя, если бы не запах. Надо будет потребовать, чтобы рядом с кабинетом организовали душ, невозможно же работать в таких условиях. В какой-то момент Дима просто потерял сознание, но, к счастью, ненадолго. Он очнулся от того, что рак-отшельник аккуратно пощипывал его запястье, и задохнулся от ужаса: так бездарно потратить время! Несколько минут он прислушивался до звона в ушах, пытаясь уловить шум лодочного мотора, но Сиамский залив по-прежнему был пуст, и Дима выдохнул с облегчением: у него еще столько дел. Аккуратно обобрав отшельников и крабов с тела Кирилла, он дотащил парня до места сбора и только там позволил себе небольшой перерыв.