Игра
Шрифт:
Алекс подскочил к нему и вырвал злополучную коробку у него из рук.
— Иди и играй, — сказал он Уиллу.
— Этот запах… — начал Джеймс, но не договорил, закрыв рот рукой, как будто его тошнило.
Алекс рассматривал содержимое коробки, изо всех сил удерживаясь, чтобы не зажать руками рот. Рядом с тонкими стеблями цветов лежал липкий коричневатый кусок.
— Это всего лишь кусок мяса, — резко сказал Алекс и закрыл коробку. — Ерунда.
Уилл беспомощно оглядел своих спутников. Казалось, он не может двинуться с места. Йоханссон вглядывался в глаза своего ученика, как будто хотел
— Забудь об этом, — сказал тренер. — , Сконцентрируйся на игре. Мистер Кокс займется этим. Он здесь именно для этого.
Алекс кивнул. Джеймс протянул было руку к Уиллу, чтобы утешить его, но, подумав, опустил ее. Уилл поднял свою сумку и побрел к корту. С отчаянием посмотрев на Алекса, Джеймс последовал за братом.
Йоханссон метнул грозный взгляд на Алекса.
— Ты здесь для того, чтобы прекратить это безобразие, — рявкнул он. — А пользы от тебя никакой!
Отвернувшись, рассерженный тренер направился за братьями.
Глотнув свежего воздуха, Алекс снова открыл коробку. Приподняв замызганную бумагу, полицейский вытащил маленькую черную карточку. На ней был напечатан черно-белый рисунок: широко раскрытый глаз. Поверх него красными чернилами были выведены две фразы:
Я СЛЕЖУ ЗА ТОБОЙ, АНДЕРСОН. СКОРО УВИДИМСЯ.
В понедельник вечером Мэдди вернулась домой с работы как раз вовремя, чтобы посмотреть репортаж о лучших моментах очередного турнирного дня. Новости были замечательными. В пятисетовом марафоне Уилл Андерсон одолел Оуэна Найта, посеянного под номером одиннадцать.
Временами Уилл терял бдительность, что стоило ему второго и четвертого сетов, но зато в пятом сете он выиграл все шесть геймов и окончательно сломил оборону Найта последним победным мячом, который с бешеной скоростью пронесся по воздуху и чуть не зашиб судью на линии.
На послематчевом интервью Уилл выглядел усталым и одновременно возбужденным. Журналисты спрашивали и о том, как на него повлияли неприятности с Руфусом Хоуком. Его арест и признание бурно обсуждались в прессе. Теперь репортеры нашли себе новое занятие — они с энтузиазмом копались в грязном белье Хоука и постоянно находили все новые сенсации.
Уилл проигнорировал этот вопрос.
— Сейчас это для меня не важно, — ответил он. — Я думаю только о предстоящем матче и не могу позволить, чтобы поведение Руфуса Хоука как-то отразилось на мне. Кроме того, у меня замечательная группа поддержки. Со мной мой брат, а Ларе Йоханссон согласился остаться, по крайней мере, до конца турнира.
— Вы можете представить себя с Кубком чемпиона в руках? — спросил корреспондент Би-Би-Си.
Уилл улыбнулся.
— Конечно, я надеюсь на это, — ответил он.
Интервью закончилось, и камера показала, как Уилл бежит в раздевалку. Ведущий репортажа повернулся к камере с дежурной улыбкой и начал рассказывать о других матчах сегодняшнего дня.
Мэдди выключила телевизор и рассеянно теребила бахрому на диванной подушке. Она думала о встрече с миссис Грир. Старушка просила ее не рассказывать Джеймсу и Уиллу о том, что плохо себя чувствует.
— Скажешь им после Уимблдона, — попросила она. — Не хочу, чтобы они сейчас волновались за меня. А когда турнир закончится, они могут приехать навестить меня, если захотят. Я буду очень рада.
Мэдди нахмурилась. Миссис Грир говорила, что Уилл боялся высоты. Но тогда зачем же он полез на дерево? Странно. Было еще кое-что. Что-то на той газетной фотографии, что не вписывалось в картину, резало глаз.
Девушка потянулась к журнальному столику и взяла в руки пожелтевшую вырезку. Миссис Грир с радостью одолжила ее на время Мэдди, взяв обещание вернуть реликвию в целости и сохранности. Мэдди изучала фотографию. Слева от миссис Грир, едва доставая ей до плеча, стоял Уилл: круглая детская мордашка и копна русых волос. Одиннадцатилетний Джеймс стоял справа, он был на добрые полголовы выше брата. Его лицо пересекала белая повязка. Женщина с мальчиками была сфотографирована под тем самым огромным старым деревом с гладким стволом и широкими ветвями, сплошь покрытыми густой листвой.
Так что же здесь не так, на этом снимке?
Девушка нахмурилась — может быть, и ничего.
Раздался телефонный звонок, и Мэдди улыбнулась: она догадывалась, кто это звонит.
Она подняла трубку:
— Привет, Лора. Да, я видела. Да, он был великолепен. Да, я прекрасно понимаю, что он вышел в четверть финала.
ПАУК: Я не ожидал, что Вы снова свяжетесь со мной.
ТЕНЬ: Мои планы не сработали.
ПАУК: Предложение остается в силе?
Короткая пауза.
ТЕНЬ: Да.
ПАУК: Ликвидация?
Длинная пауза.
ТЕНЬ: Да.
ПАУК : Мне нужна полная информация.
ТЕНЬ: Я хочу уничтожить цель в определенное время и особым способом. Вы можете это сделать?
ПАУК: Да.
ТЕНЬ : Я пока не могу дать Вам полную информацию.
ПАУК: Ясно. Свяжитесь со мной за шесть часов до назначенного часа ликвидации. Я дам номер мобильного телефона. Звонить по нему только один раз — подтвердить или отменить заказ. Нам надо договориться о паролях. Если Вы отменяете заказ, я все равно должен получить полную оплату. Все понятно?
ТЕНЬ: Да, я понял.
Отбой.
Тень откинулся назад. Он не мог унять дрожь. Пот лил ручьями. Сердце бешено колотилось.
Час мщения скоро наступит.
Глава семнадцатая
В пятницу игрались полуфинальные матчи. Вечером Мэдди прилипла к телевизору и смотрела повтор. Уилл Андерсон против Илича Ульянова. Нелегко было наблюдать за этим матчем — за Уилла приходилось все время переживать. Вот-вот он должен выиграть гейм, и вдруг допускает ошибку или теряет бдительность, и весь ход матча оборачивается против него. Выиграв два сета, он пропускает следующие два, ни разу не взяв подачу противника. Он, наконец, берет себя в руки и выигрывает последний сет со счетом шесть — четыре.