Игра
Шрифт:
Но это так. Шнурок перепилил путы. Левое запястье свободно, и он ловит падающую ногу до того, как она сломает ему шею или задушит. Он протягивает руку, срывает скотч со рта и безумно хохочет. Следующий его порыв – позвать на помощь, но Крейг прикусывает язык. Если они услышат его первыми, он только выдаст себя. Правое запястье освободить легче, зажав шнурок левой рукой и зубами, а освободить оставшуюся лодыжку двумя руками – дело нескольких секунд. Он слезает со стула и тащится туда, где по его расчетам должна быть дверь. По пути больно ударяется локтем о что-то деревянное, цилиндрическое, и захватив это с собой, нащупывает выход.
Стоя на коленях, ждет у двери.
Крейг не задерживается, чтобы посмотреть, кто из похитителей вытянул короткую соломинку. Он не собирается спрашивать, за что. Дверь открывается, свет фонаря падает на пустой стул, и Крейг изо всех оставшихся сил замахивается Louisville Slugger. Этого оказывается достаточно, чтобы парень упал, а Крейг замахивается снова и снова, нанося сокрушительные удары битой.
Затем он карабкается вверх, ступенька за ступенькой, волоча за собой раздробленную ногу, двигаясь с грацией угря на суше.
Когда – спустя пять минут? десять? – добирается до первого этажа, слышит завывание сирен в отдалении, шипение вентиляции и звуки ночного города.
Крейг Уилсон это сделал. Он свободен.
Сейчас вторник, чуть больше часа ночи, и Бретт где-то над Атлантикой, на пути в Англию.
42
Третий игрок
– Пожалуйста! – молит Сара Линду. – У меня не хватит на это сил, я не смогу.
Другие уже бегут, и Линда перескакивает через ограждение.
– Ты сможешь, – твердит она, – сможешь это сделать. Ты должна.
– Может, ты просто возьмешь мой телефон с собой? Пожалуйста? Ты можешь положить его в карман, и GPS будет думать, что он двигается, а потом я просто тебя догоню. Мне не пришлось бы…
– Прости. Я не могу. Ты сама сможешь. Это всего одна миля.
Линда еще раз виновато смотрит на нее и тоже убегает, оставляя Сару одну на обочине.
– Всего одна миля, – говорит она себе. – Всего одна миля ради Ханны. Всего одна.
Она сует телефон с еще одними раздражающими тикающими часами в карман и вздыхает. Высота ограждения всего по пояс, но ей приходится цепляться за ледяной металл, чтобы не упасть, пока она перекидывает одну ногу, осторожно седлая его, а затем другую.
– Всего одна, – твердит она. – Одна миля.
Встав на ноги, она проверяет поверхность дороги. Та хрустит, и это хоть небольшая, но милость, потому что снег повалил сильнее, температура быстро падает, и, начав бежать, Сара радуется скрипу соли под ногами. Попадаются скользкие участки, но она думает, что справится. В темноте ей удается разглядеть других участников забега. Уже так далеко. Когда она последний раз бегала? Бегала по-настоящему? Даже не вспомнить, но определенно была на много лет моложе и на несколько килограммов легче.
Она мысленно повторяет последние слова Линды как мантру, песню с заезженной пластинки:
Всего одна миля, это всего одна миля. Всего одна, это…
Это немного помогает избавиться от картинок, стоящих перед глазами: бейсбольные биты и крошечные ручки и ножки Ханны… но не до конца.
Всего одна. Это всего одна миля.
Падающие с неба льдинки залепляют ей глаза, и Сара постоянно моргает, пока двигается. В кармане пальто позвякивают монеты.
Она недалеко ушла – метров пятнадцать или около того, когда дорога вокруг нее посветлела. Она уже запыхалась, а колени и бедра завели свою жалкую песню. Поэтому она не сразу замечает изменения в окружающей обстановке, пока бесформенные хлопья снега не принимают более четкие очертания. Затем она слышит сигнал. Споткнувшись, Сара отскакивает влево на обочину, машина, визжа тормозами, проносится мимо, тормозные огни горят паническим красным,
Вот дерьмо!
Она прижимает обе руки к груди, заставляя свое испуганное сердце вернуться к нормальному ритму, и снова бежит. Всего через несколько мгновений справа от нее проносится еще одна машина, и еще одна. Каждая, выскакивая из-за пелены все усиливающегося снегопада, посылает в правую сторону ее лица град острых камней.
– Я не могу этого сделать! – кричит она, замедляясь и вытирая с глаз едкую дорожную соль. – Черт возьми, я не могу этого сделать!
Она поворачивается к отбойнику, упирается ладонями в облупившееся железо и снова закидывает ногу. Она просто пробежит через кусты и деревья. Это не идеальный вариант, но по крайней мере она не угодит под колеса машины, несущейся с бешеной скоростью. Продолжая прикрывать глаза ладонью, еще раз оседлав ограждение, она опускает ногу на противоположную сторону… и ничего не находит. Никакой твердой почвы. От тяжести своего веса она начинает соскальзывать, и ей приходится крепче вцепиться в отбойник, чтобы не упасть. Поморгав, она смотрит вниз и видит под болтающейся ногой лишь пустоту. Где-то там внизу водоем, его поверхность – как чистый лист в завихрениях льда.
– Черт!
Машин на шоссе нет. Часы тикают. Вернувшись на обочину, она срывается на бег.
Свет сейчас слепит с обеих сторон. Саре хочется плакать. С каждым новым метром ее мышцы напрягаются. Легкие сжимаются. Шум двигателей, проносящихся мимо, все ближе и ближе. Она задыхается. Она проклинает свой вес, недостаток физической подготовки, вспоминая обо всех жирах, углеводах и лени, а еще о том, что не смогла защитить собственного ребенка. Она ненавидит себя. Не в первый раз за сегодня Сара вспоминает о Сэме, ее бывшем женихе. О потерянных детях. О том, как он тоже потерял своих детей. О том, что он должен был чувствовать. О том, как она привела Нила в постель Сэма и…
– Стоп! – кричит она себе. – Просто остановись!
Ее разум говорит: «Ты это заслужила».
Продолжая бежать – на самом деле ковылять, – она нащупывает в кармане телефон. Смотрит на экран. Половина времени уже истекла, а она так и не видит вдалеке никакой стоянки. Зато она видит остальных, бегущих впереди. Кажется, им дается это так легко. Еще одна машина. Саре приходит в голову, что, оказавшись позади всех, она умрет первой. Она пыхтит, как свинья, чувствует привкус крови, все больше отстает, колени вот-вот откажут. У нее никогда не получится. Это ад.
Сноп белого света приближается за спиной, проецируя тень от нее на шоссе впереди. Ее силуэт удлиняется по мере приближения транспорта. На этот раз сигнал мощный, машина огромная, и хоть Сара вовремя уклоняется от восемнадцати колес выше нее ростом, следующее, что она понимает – ее отрывает от земли, она летит, как планктон, вдыхаемый механическим синим китом. Ощущение кратковременное, гравитация быстро возвращает ее на дорогу, и она с размаху приземляется на центральную полосу, ударяясь коленями. Адреналин не сильно смягчает удар. Она кричит, лишаясь последнего воздуха в легких.