Игра

Пира Арип

– Ох, – резко выдохнула я, поспешно садясь на диване и торопливыми движениями спуская вниз юбку, больше напоминавшую сейчас пояс, нежели полноценную деталь гардероба.

– Оставь, – тихий шепот мужа, а затем его рука, коснувшаяся моей щеки, остановили меня, и, не успела я поднять на него взгляд, как его руки вздернули меня с дивана, сжимая плечи с ласковой силой. Я замерла, накрытая мгновенно вспыхнувшим желанием, глядя ему в глаза, читая его понимание этого, но не смущаясь, не колеблясь. Положила ладони ему на грудь, радостно чувствуя быстрый стук сердца и участившееся дыхание Арнава. Медленно поднялась на цыпочки, касаясь поцелуем его подбородка, щеки, скользя губами по лицу, не отрывая ни на секунду. Взглянула в глаза и расцвела улыбкой… не я одна горю, не я одна. Арнав принимал мои ласки, задерживая дыхание, не сводя с меня потемневших глаз. Я поцеловала его, сразу, жарко, впиваясь в губы, до головокружения,

наслаждаясь откликом его тела, остро чувствуемым, страстным, таким же жадным, нетерпеливым, всецелым, одним на двоих. Руки нетерпеливо стаскивали пиджак, торопясь добраться до желанного тела, коснуться, прижаться крепче. Свое желание вымыло из головы все мысли, давая дорогу проснувшейся чувственности, опьяняя любовью, наслаждением от того, что рядом- любимый мужчина, что мои руки вызывают дрожь его тела, рождают ответную жадность прикосновений. Балансируя на краю сознания, я чувствовала, как он нетерпеливо снимает одежду с меня, с себя, быстрыми движениями, подхватывает на руки, опуская на диван, накрывая собою. Приглашающе поднимаю бедра навстречу, не нуждаясь сейчас в долгих ласках, желая только чувствовать его в себе всего, прямо сейчас. Арнав понимает меня нашими смешавшимися ощущениями и резко входит в меня, сильно, быстро, погружаясь в меня полностью, глубоко, рывками… нет места нежности, нет нужды в ласке… Поцелуй, жесткий, грубый, как надо, как требует страсть, все глубже и глубже, в едином ритме… руки, сжимающие ягодицы почти до боли, почти невыносимо желанно. Отрываюсь от его губ, только для того, чтобы вцепиться в его плечи, притянуть его голову к груди, откровенно требуя ласки. Резкий выдох и стон, когда он впивается губами в грудь, покусывая и облизывая невероятно чувствительные соски. Еще ближе, впиваясь ногтями в спину, еще острее ощущения от легкой боли, когда он в последний раз входит в меня до предела, рождая крик, свой, мой, от нестерпимости ощущений, обрушивающихся на нас, как гигантская волна, закручивающих в вихре наслаждения, насыщая друг другом, пронизывая все тело…

…Я бездумно легкими касающимися движениями гладила его спину, чувствуя кончиками пальцев бороздки от моих ногтей на ней, сглаживая причиненную словно не мной боль.

– Арнав… – позвала мужа, уткнувшегося мне в плечо, так же легко скользящего руками по моим бедрам, талии, успокаивая бушевавшие несколько минут назад эмоции.

– Ммм…- отозвался он, с неохотой отстраняясь от меня, чтобы взглянуть в мои глаза.

– А так всегда бывает? – задумчиво спросила я, не очень внятно формулируя свой вопрос.

– Так – это как? – улыбнувшись, спросил он, поддразнивая меня.

– Ну… так прекрасно. У всех? – не стесняясь, улыбнулась я в ответ.

Он посерьезнел и, отводя внезапно ставший напряженным взгляд, ответил:

– Нет. Не всегда. И не со всеми, – переиначил он в ответе мой вопрос. Отстранился, поднялся с дивана и, не глядя на меня, начал одеваться. Атмосфера вокруг нас с расслабленно-счастливой сгущалась до неприятно-грозовой. Что я такого спросила? Я всего лишь имела в виду, все ли получают такое огромное удовольствие от занятий любовью.

– Арнав! – Я вскочила следом, не желая терять его, внезапно закрывшегося от меня, спрятавшего свои чувства. – Ты же знаешь, ты мой единственный мужчина, и мне неоткуда знать это, я просто спросила, все ли получают такое наслаждение, которое даришь мне ты. Арнав… – торопясь разрушить напряжение, удержать момент счастья и единения, коснулась я застывшей спины своего мужа.

– Первый, Кхуши, да? Ты перепутала слова. Первый – не единственный, да? – обожгли меня его тяжелые слова, всколыхнув воспоминания о том дне, когда я сказала ему это. Я вспыхнула. Почему он-то злится?! Не я поставила нас в такие рамки, подвесив наши отношения в состояние неуверенности. Не я задала нашему браку срок в шесть месяцев, ничего не объясняя, растоптав нашу рождающуюся любовь. Я ничего не сделала! Злость накатила на меня внезапно, перерастая в жгучую ярость. Идите к черту, мистер Райзада. Это мне есть, что предъявить вам за мою разрушенную жизнь. Мне, не вам. Я резко поправила свою одежду, и, подхватив блокнот, обошла застывшего Арнава Сингх Райзада, и пошла вверх по лестнице в комнату.

Арнав.

Пусть идет куда хочет! – остановил я свой порыв догнать разозлившуюся Кхуши. Отвернулся от нее, не желая видеть ее уходящей, и, подхватив коробки с ужином, отнес их на кухню. Есть расхотелось. Хотелось пойти, найти, обнять, не отпускать. Ни к кому, никогда, ни за что. Подавляя свою слабость, я вышел на улицу, и, не удержавшись, с силой хлопнул дверью. Прислонился к ней спиной, вглядываясь в сизый мрак, разбавленный хлопьями распластавшегося тумана, пронизываемого все тем же мелким дождем. Сыро и зябко, передернул я плечами, смахивая оседающую на лице водяную пыль. Я выскочил из дома, не надев пиджак, поэтому

рубашка довольно быстро начала пропитываться долетавшими до меня каплями дождя, и неприятно прилипать к телу. Не хочу анализировать, не хочу думать.

«Все было так хорошо» – тут же я нарушил свое решение не думать. Зачем она об этом спросила? Планирует свое будущее? Я едко ухмыльнулся, вспомнив о контракте. Я решаю твое будущее, Кхуши Кумари Гупта. Я – твое будущее, как бы ни хотела ты другого. Вот только хочешь ли ты другого? Как понять, как поверить… Меня начало знобить. Жар испытанного наслаждения покидал меня, забирая по кусочку тепла из каждой клеточки моего тела, отдавая его сырому туману, исподволь подкрадывающегося к нашему дому. Я вернулся в дом и, ожидаемо не увидев внизу Кхуши, поднялся в комнату, которая оказалась также пустой. Из ванной доносился шум воды, и мне не пришлось гадать о местонахождении своей жены. «Как она торопится смыть с себя следы моих прикосновений…» – мелькнула горькая мысль. Не давая себе времени на такие раздумия, я быстро скинул мокрую одежду и натянул теплый домашний костюм. Сев в кресло, открыл ноутбук, создавая видимость работы, и, стиснув зубы, стал ждать свою жену.

Кхуши.

Я сидела на мягком резиновом коврике под горячими струями тропического душа, обняв себя за колени и положив на сомкнутые руки голову, позволяя воде уносить отголоски внезапно вспыхнувшей и также внезапно растаявшей ярости, охватившей меня там, внизу, после несправедливых слов Арнава. Что за человек? Как можно в таком невинном вопросе углядеть что-то неприятное, разрушить магию момента, и обрушить на меня свое недовольство своим же решением? Хватит! Не хочу об этом думать. Ярость прошла, но обида на то, что он разрушил своим поступком очарование, радость встречи и вечера остались. Я не хотела думать, что частично сама виновата, спровоцировав его реакцию на свой вопрос. Но откуда мне знать, что в следующий раз вызовет его гнев, злость, ярость? Я не хочу жить на пороховой бочке, не зная, в какой момент будет зажжен фитиль и начнет бежать неудержимое пламя, торопясь поглотить приготовленную для него жертву. Я откинула голову назад, ловя лицом капли воды и решила ничего не делать в данной ситуации. Не пытаться помириться с Арнавом, но и не отталкивать его, если он первый пойдет на примирение. В конце концов, я всегда считала, что отношения – это обоюдная уступчивость, и не собиралась исполнять для мужа роль громоотвода. Если мир между нами нужен только мне, то он мне не нужен. Хоть и говорят, что худой мир лучше доброй вражды, но… для меня было важно понять, насколько дорожит Арнав мной и нашими новыми отношениями. Да и дорожит ли. Все так хрупко и ненадежно…

Я решительно встала, выключила воду и немного просушила полотенцем волосы. Встав перед зеркалом, зачерпнула из баночки крем-суфле для тела с неуловимым теплым ирисочным ароматом, втирая в кожу мгновенно таявшую, невесомо покалывающую тело лопающимися пузырьками, насыщенную воздухом массу. После нашей свадьбы я чувствовала, что взрослею резко, рывками, чаще через боль, просыпаясь наутро после той или иной ситуации все той же Кхуши, но с новой гранью. Иногда теряя по крупице что-то от себя прежней, но чаще – приобретая. Видимо, Богиня все-таки любит меня, спасая от уныния и упадничества, давая заряд сил и энергии принимать все новые и новые испытания невыносимой любовью.

Я вышла из ванной комнаты, завернувшись в полотенце, почувствовав присутствие Арнава еще там, за дверью. Он сидел в кресле и работал, не подняв на меня взгляд, но ощутимо напрягшись при моем появлении. «Пусть так» – максимально равнодушно, тщательно культивируя это чувство, подумала я, и, взаимно игнорируя мужа, прошла в гардеробную за забытой сорочкой. Скинула полотенце и выбрала успевшую полюбиться рубашку глубокого синего цвета. Расправляя на себе кружева безумно изящной и дорогой вещи, я почувствовала тяжелый взгляд Арнава. Я могла поклясться, что он стоит сейчас сзади, на расстоянии не более шага от меня. Прикрыла глаза, ожидая его действий.

– Ну же, Арнав! Не всегда нужно говорить, чтобы развеять непонимание и напряженность. Просто обними меня, – мысленно просила я его. Секунды бежали, но ничего не происходило. Пустота, ощущение потери кольнуло меня, и я поняла, что он ушел. Ничего не сделав, ничего не сказав. Просто ушел. Слезы обиды, несмотря на весь мой внутренний настрой, обожгли глаза. Но я не позволила себе, как раньше, упиваться ими. Небрежно смахнув их, я вошла в комнату и взяла книгу, забираясь с ногами в кровать и глядя на сиротливо стоявшее пустое кресло. Я была права, он был рядом… но ушел. В комнате его не было, не было и в ванной. Раскрыв книгу, я попыталась вчитаться в зовущие в другую историю и жизнь строчки, но буквы расплывались перед глазами, все-таки насыщенными слезами, и я просто закрыла глаза, забираясь под одеяло. Рассматривая бегающие под зажмуренными веками разноцветные искорки, я уснула.