Игра
Шрифт:
Гармони взяла Гэлли и Троя под руки и нырнула вместе с ними под свисающие ветви ближайшей сосны.
– Не двигайся, Трой, - прошептала она. – Они убивают мужчин.
И они убивали. Гэлли не смогла противиться искушению вытянуть палец и отодвинуть одну из колючих ветвей. Первым же, что она увидела, была женщина, несшая на шесте бородатую мужскую голову. Кровь от головы текла по шесту, капая на лицо и руки женщины и шлепая в ее смеющийся рот.
– Смотрите, что у меня есть! Смотрите, что я сделала! – вопила женщина.
Она плакала столько же, сколько смеялась. Слезы прочерчивали в крови на ее лице белые дорожки.
Подошла другая женщина с гигантским глиняным кувшином вина и плеснула его в лицо первой женщины.
– Выпей! – крикнула она. – Утопи свое горе!
Кто-то позади этих двоих завопил:
– Здесь мужчина! Слушайте, все: мужчина! Я чувствую его запах. Он под тем деревом!
В следующую секунду вся кричащая толпа ринулась к сосне, где прятались Трой, Гармони и Гэлли. Факелы шипели, задевая иголки. Вино рекой лилось сквозь нависающие ветви, и дюжина липких окровавленных рук протянулась через них, чтобы безошибочно вцепиться в Троя. Его схватили за волосы, за рубашку и за руки – даже за ноги – и вытащили на открытое пространство.
– Разорвать его! Разодрать на кусочки! – кричали женщины.
Гармони кинулась следом за Троем и схватила его сзади за рубашку.
– Нет! Не надо! Остановитесь! – закричала она. – Вы не должны! Он – тот, кто построит великий город Трою!
Гэлли бросилась за ней и попыталась помочь отбить Троя, но к этому моменту несколько женщин держали его за руки и тащили каждая на себя, словно перетягивали канат. Трой закричал.
– Помогите! – завопила Гэлли. – О, пожалуйста, кто-нибудь, помогите!
– Бесполезно, - произнес кто-то, появившийся рядом с Гэлли. – Теперь, когда они его схватили.
Гэлли повернулась и увидела тонкие белые волосы – мертвенно-бледные в свете факелов и забрызганные кровью. Волосы обрамляли некрасивое розовое лицо.
– Марсия! – воскликнула Гэлли, обнимая ее. – О, Марсия, я так рада вас видеть!
Бледные брови Марсии приподнялись:
– Весьма необычно. Никто никогда не бывает рад видеть меня.
– Я рада. Пожалуйста, помогите нам спасти Троя.
– Но я не за этим пришла, - возразила Марсия. – Я здесь, чтобы сказать тебе: твоя мама – одна из этих пропитанных вином женщин. Она здесь наверху. На холме. Пошли.
– Но Трой… - произнесла Гэлли.
Она чувствовала себя так, словно ее раздирают на части – почти как Троя. Она посмотрела на него, обнаружив, что теперь он сопротивляется, пиная голени женщин и брыкаясь в попытке освободить руки. Но всё больше и больше кричащих женщин наваливалось на него – и на Гармони тоже. Другие женщины, смеясь, высоко держали факелы, осеняя борьбу дикими мерцающими тенями.
Марсия угрюмо и критично понаблюдала за битвой и пожала плечами:
– Они схватили его. Единственное, что может отвлечь их – если кто-нибудь бросит в них золотое яблоко.
– Что ж вы раньше не сказали? – ахнула Гэлли, бешено расстегивая карманы. – У меня есть три – где-то.
Наконец, она нашла яблоко на ощупь – пластиковое и легкое как перышко – и вытащила его. Когда Гэлли замахнулась для броска, оно потяжелело и начало испускать сильный аромат живого яблока – столь же сильный, как запах вина, крови и древесного дыма. Гэлли со всей силы швырнула его в мешанину дерущихся женщин. Оно пролетело по дуге между огней, сияя чистым ярким золотом, и ударило в чью-то спину.
Эффект был незамедлительным. Эта женщина и по меньшей мере шесть других тут же повернулись и бросились хватать его, когда оно покатилось с холма между ног. Воодушевившись, Гэлли нашла второе яблоко и со шлепком швырнула его в чье-то лицо. Эта женщина была погребена под натиском остальных, пытающихся схватить яблоко, прежде чем оно укатится под дерево. Гэлли бросила третье – просто в остатки драки. Оно ощущалось еще более тяжелым и золотым, чем два первых. И казалось, будто все три яблока обладают собственной волей. Независимо от того, как много рук пыталось схватить их, они ускользали из зоны досягаемости, кувыркаясь, изворачиваясь и укатываясь прочь – всё быстрее и быстрее, – вспыхивая в свете факелов. Уже через несколько секунд все женщины оставили Троя ради охоты за яблоками. Его бросили стоящим возле сосны, а Гармони – на коленях рядом с ним.
– Слава Богу! – произнесла Гэлли. – А теперь покажите мне маму, Марсия, быстрее.
– Можно, - ответила Марсия.
Она взяла Гэлли за руку и потянула наверх холма в другое место среди сосен, где другие безумные женщины с гоготом скакали вокруг гигантского кувшина вина. Почти у всех были темные волосы, свободно разлетавшиеся и липкие от вина и крови. Но когда воющая толпа прокружилась мимо Гэлли во второй раз, она увидела, что у одной из них волосы светлые. Ее нелегко было обнаружить. Ее волосы были более желтого цвета, чем у Марсии, и вымочены вином и – да, кровью тоже. «Кого это волнует?» – подумала Гэлли. Она бросилась к этой женщине и крепко схватила ее размахивающую руку.
Покачнувшись, женщина остановилась перед ней и подняла руку к голове.
– А? – отсутствующе произнесла она.
Гэлли жадно всмотрелась в ее лицо, и даже в неверном свете факелов у нее не возникло сомнений. Именно эту женщину она видела на свадебной фотографии. Она была грязной и пьяной, и выглядела старше, но это была она.
– Матушка, - позвала Гэлли. – Мама. Я Гэлли.
– А? – снова произнесла женщина.
– Теряю терпение! – воскликнула Марсия. – Терпения у меня никогда не было много, - она подошла к женщине и громко хлопнула в ладоши перед отсутствующим лицом, рявкнув: – Меропа! Твоя дочь здесь. Проснись и протрезвей немедленно!
Меропа моргнула. Ее лицо начало медленно пробуждаться к выражению живого и слушающего человека.
– Вы сказали… - начала она.
Прежде, чем она успела произнести что-то еще, появился, быстро шагая к ним наверх, ответственный за творящееся вокруг бесчинство. Высокий мужчина, одетый в шкуры, с большой шляпой из виноградных листьев на голове.
– Эй, девочки! – весело позвал он. – Вы трое забыли танцевать.
Марсия просто уставилась на него, став еще более некрасивой, чем обычно. Гэлли обнаружила, что не может посмотреть ему в глаза, и вместо этого посмотрела вниз на зашнурованные до колен сандалии и торчащие из них большие грязные пальцы. Меропа начала отнимать свою руку от Гэлли, чтобы вернуться в танец. Гэлли в панике повисла на ней. Она не собиралась терять мать, едва обретя ее.