Игра
Шрифт:
И указала пальцем. Марсия с Гэлли вместе опустили взгляд на аккуратные черные блестящие туфли Гэлли.
– А теперь отправляйся в магазин, - сказала бабушка, - с этой запиской и этими деньгами и купи Гэлли точно такую же пару, только на полразмера больше. Можешь это сделать?
– Я могу это сделать, бабушка, - радостно произнесла Гэлли: обувной магазин находился на солнечной стороне улицы.
– Я разговариваю с Марсией, - ответила бабушка. – Марсия занимается покупками. Я хочу точно такие же, Марсия. Никакого другого цвета, никаких финтифлюшек.
Марсия энергично кивнула и улыбнулась, и они вдвоем отправились к магазинам. По пути Марсия беспомощно призналась:
– Я не знаю, какими бывают туфли. Что такое финтифлюшки?
– Я покажу вам, - ответила Гэлли.
Обувной магазин находился довольно далеко от «Звезды», где как обычно играл музыкант. Гэлли помахала ему через улицу, но не была уверена, видел ли он ее. Когда они дошли до обувного магазина, Гэлли подвела Марсию к окну и указала на разнообразные туфли внутри.
– Видите – вон у тех розовых с ковбойской бахромой есть финтифлюшки, как и у тех – с цветком спереди. Понимаете?
Пока Марсия откидывала назад волосы, чтобы наклониться и пристально всмотреться в туфли, а потом как обычно кивнуть и улыбнуться, Гэлли вдруг услышала далекие нежные отрывистые звуки музыки. Это была не скрипка. Гэлли не была уверена, что это за инструмент, но музыка струилась и останавливалась, и струилась снова, и это были самые восхитительные звуки, что она когда-либо слышала.
– Это его брат, - сказала она Марсии.
Марсия только кивнула и улыбнулась и посмотрела на туфли.
– Вернусь через минуту, - сказала Гэлли и отошла в сторону вдоль фасадов магазинов, следуя за музыкой. – Будто Гамельнский Крысолов, - вслух произнесла она, пока звуки вели ее вперед, и вперед, а потом за угол – на маленькую боковую улицу.
Музыкант стоял там в ярком солнечном свете и, к восторгу Гэлли, в самом деле играл на дудке – того типа, которую во время игры держат набок вдоль плеча. Гэлли смутно припомнила, что это, наверное, флейта. Она никогда не слышала столь прекрасных звуков, как те, что изливались из флейты, хотя и предпочла бы, чтобы он придерживался одной мелодии, вместо того чтобы играть отрывки. В один момент он играл что-то неистовое и веселое. А потом обрывал мелодию и начинал другую – трогательную и грустную. Потом начиналась музыка, под которую можно маршировать. Гэлли стояла, разглядывая его и радуясь.
Его волосы, похожие на волосы Марсии – довольно длинные, но не настолько, как у Марсии, – развевались вокруг его головы тонкими белыми прядями. И он был таким же высоким и худым, как скрипач, хотя и совсем не таким аккуратным. Его одежда была зеленой и мешковатой, а на его шее трепетал зеленый-зеленый шарф. Мешковатая зеленая шляпа лежала на земле в ожидании денег рядом с его босыми ступнями.
Он наблюдал, как Гэлли наблюдает за ним, пока он играет. Его глаза были того же зеленого цвета, что его шарф. Гэлли никогда прежде не видела глаз такого цвета, как и никогда не встречала такого открытого, заинтересованного и доброго взгляда. Как будто они с Гэлли уже знали друг друга.
– Простите, у меня нет денег, - произнесла она.
Невозможно играть на флейте и разговаривать. Он убрал флейту от губ, чтобы улыбнуться и сказать:
– Неважно.
– Вы брат человека со скрипкой? – спросила она.
– Верно. Кто ты?
– Гэлли Сиф. Как вас зовут?
Он ухмыльнулся – такой же юной усмешкой, как у его брата – и спросил:
– Как ты хочешь меня звать?
Всевозможные имена потоком пронеслись в голове Гэлли – так много, что она вынуждена была сделать глубокий прерывистый вдох.
– Флейта, - в итоге ответила она.
Он засмеялся:
– Пойдет. И полагаю, таким образом мой брат получает имя Скрипка. Одному из нас стоит предупредить его. Что я могу сделать для тебя?
– Вы волшебник? – спросила Гэлли.
– Во многих отношениях, да. Я не живу по обычным правилам.
– Мне приходится жить по правилам всё время, - с сожалением произнесла Гэлли. – Можете показать мне немного волшебства?
Флейта посмотрел на нее задумчиво – и сочувственно, подумала она. Кажется, он собирался согласиться, но потом посмотрел поверх головы Гэлли и ответил:
– Возможно, в другой раз.
По маленькой улице спешила Марсия, размахивая парой больших розовых туфель с ковбойской бахромой, а продавщица из обувного магазина спешила за ней следом. Марсия была так взволнованна потерей Гэлли, что вовсе разучилась говорить по-английски и выкрикивала поток слов на родном языке, в то время как продавщица повторяла:
– Мне всё равно, откуда вы родом. Вы не заплатили за туфли.
Флейта скривился так, что казалось, будто половина его лица улыбается Гэлли, а другая половина серьезно смотрит на продавщицу и говорит:
– Думаю, лучше мне разобраться с этим. Всё хорошо. Понимаете, она подумала, что эта девочка пропала.
После чего он заговорил с Марсией – очевидно на ее родном языке.
Марсия ответила фонтаном мрачнейшего русского, хлопнув перед грудью розовыми туфлями жестом, заменяющим выкручивание рук. Это были большие туфли – скорее размера Марсии, чем Гэлли. Флейта успокаивающе говорил с ней, одновременно поднимая свою шляпу и убирая флейту в длинный футляр. К тому времени, когда они все шли обратно к обувному магазину, на нем оказались поношенные зеленые ботинки, хотя Гэлли определенно не видела, чтобы он их надевал.
«Он сотворил волшебство! – подумала Гэлли. – И немало!» – добавила она, наблюдая, как Флейта успокаивает всех в магазине и проверяет, чтобы Марсия отсчитала достаточно бабушкиных денег, чтобы заплатить за большие розовые туфли. После чего он улыбнулся Гэлли:
– Увидимся.
И ушел.
Марсия с Гэлли отправились домой, и бабушка была далеко не довольна. Гэлли несколько раз повторила:
– Бабушка, это не ее вина, или Флейты. Они оба подумали, ты имела в виду, что туфли для нее.