Играем в 'Спринт'
Шрифт:
– Нет, ему не до того было...
– И я передал спор, который предшествовал заключению сделки.
– Когда, говоришь, Стас предъявил Кузнецову свой ультиматум?
– Не знаю, Игорь Петрович, но думаю, что это было скорее всего в сентябре.
– Из чего ты это заключил?
– Стас назвал только число, пятнадцатое, а месяц упустил. Обычно так говорят, когда срок не выходит за пределы одного месяца.
– Возможно, - согласился он.
– Получается, у Кузнецова было время: неделя или даже больше. Мог продать что-нибудь из вещей или взять в долг.
– Зачем ему брать в
– Просто Стас ускорил события. Кузнецов давно задумал воспользоваться его идеей, да не решался, а после предупреждения нашел себе другого напарника и сам хапнул деньги.
Симаков реагировал неожиданно бурно:
– Что же он раньше не хапнул?! Чего ждал? Возможностей у него, по-твоему, не было? Он же не один год работал в "Лотосе", если б захотел, без всяких напарников выручку бы похитил. Что молчишь?
– Мне это как-то в голову не приходило, - признался я.
– Зря не приходило. Кузнецов считался хорошим работником. Это что-нибудь да значит. Стас вон и тот не отказывает ему в честности, допускает, что он не соглашался участвовать в преступлении из принципиальных соображений.
– Но как же так, Игорь Петрович, ведь Кузнецов ушел из "Лотоса" с выручкой!
– Вот и я думаю, как?
– Его лоб собрался в мелкие продольные складки.
– Из гостиницы он, конечно, ушел, это верно... Ладно, Сопрыкин, давай дальше.
В предельно сжатой форме я рассказал о том, чем закончились наши переговоры со Стасом, о машине Витька и об эпизоде в Якорном. При этом умышленно избегал каких-либо комментариев. Хотелось, чтобы картина была предельно объективной.
– Сними, пожалуйста, полотенца, - попросил Симаков.
– Они уже высохли.
Я вышел из машины. С моря тянул ветерок. Поднялась небольшая волна. В темноте, у самого берега, узкой белой полоской вскипала пена.
Сняв с капота полотенца, я вернулся в машину.
– Итак, что мы имеем?
– Загибая пальцы, Симаков пункт за пунктом перечислял основные моменты из моего доклада: - Записка Стаса - встреча в "Страусе" - валюта - английский замок - вмятина на машине бармена попытка наезда в Якорном переулке. Я ничего не пропустил?
Пришла пора предъявить свой главный трофей.
Я достал из кармана схему.
– Кроме вот этого, Игорь Петрович.
Получилось несколько театрально. Он посмотрел сперва на меня, потом на листок, взял его, поднес к свету и тут же удивленно вскинул на меня глаза, как бы спрашивая, что это я ему подсунул. Потом наклонился и с минуту молча разглядывал мои каракули.
Когда он выпрямился, я впервые увидел, как улыбается мой начальник.
– Ох и пижон же ты, Сопрыкин, ох пижон!
– Наверно, это была высшая мера похвалы. Во всяком случае, так мне показалось.
– Что ж ты молчал?!
Он снова склонился над чертежом, словно тот был произведением искусства, от которого невозможно оторваться.
– Ну, брат, удивил! Удивил! Ты даже не представляешь, до чего это важно! Замок-то как открыл?!
– Гвоздем.
За первым последовал еще добрый десяток вопросов, после чего я не отказал себе в удовольствии сделать общий вывод:
– Их было двое, теперь это установлено точно. Элементарный расчет показывает, что Кузнецову кто-то помогал. Ему
– Ну-ка, что за расчет?
– поинтересовался Симаков.
Я воспроизвел выкладки, которыми занимался, сидя за письменным столом в бухгалтерии.
– Если бы он решил провернуть дело самостоятельно, то должен был заранее подготовить себе пути к отходу, и не позже, чем в шесть тридцать, потому что без пятнадцати семь он был уже на работе и никуда не отлучался.
– Продолжай.
– Если бы Кузнецов был один, то в шесть тридцать он должен был снять один замок, поставить на предохранитель другой и оставить двери незапертыми. А это исключено: в шесть заканчивается рабочий день, кто-то мог задержаться в бухгалтерии или, скажем, вернуться за забытой впопыхах вещью. Я уж не говорю, что в таком случае обе двери оставались бы не запертыми до десяти вечера, то есть на протяжении почти четырех часов. Это чистое безумие! Нет, все было иначе. Операция уложилась в считанные минуты. Дверь открыли скорее всего после девяти. И сделал это второй соучастник.
Симаков спрятал схему в кулек и, как всегда в подобных случаях, помянул легендарное дело с карманником:
– Да, брат, это тебе не кража с пляжа. Обратил внимание: преступник сделал все, чтобы создать видимость, будто Кузнецов действовал в одиночку. Как полагаешь, зачем?
– Путал след?
– Правильно, но неточно.
– Ну, чтобы отвести от себя подозрения?
– Причина не только в этом. Тот - второй, знал, был уверен, что поиски кассира нам ничего не дадут.
– Вы хотите сказать...
– Я удивился, как не додумался до этого сам. Вы хотите сказать, что он уже тогда, пятнадцатого, решил избавиться от Кузнецова?
– Конечно. Этим и устраивал его план Стаса. Твой дружок из "Страуса" тоже надеялся, что после случившегося все подозрения падут на Сергея, потому и хотел, чтобы тот скрылся, уехал из города, прихватив в виде компенсации половину выручки. То же самое делает и реальный преступник. Он приводит план в исполнение а пытается выдать Кузнецова за грабителя-одиночку. Ему это выгодно - стоит убрать кассира, и все нити разом обрываются.
– Но это глупо. Неужто он всерьез рассчитывает, что мы остановимся на одной версии?
– Не так уж это глупо, - не согласился Симаков.
– До сегодняшнего дня у нас действительно не было сколько-нибудь серьезных оснований предполагать, что в гостинице орудовали двое. Да что серьезных - никаких не было. Ты забыл, с чего мы начинали? Кузнецов взял выручку и исчез - вот все, что я мог тебе сказать на прошлой неделе. И потом: никогда не берись судить за других, исходя из своего собственного опыта. Ошибешься. Двух одинаковых людей в природе не существует, и каждый рассуждает в меру своих, а не твоих способностей. Я думал, вас этому учили.
– Отпустив шпильку, он не ограничился ею и еще раз прошелся в мой адрес: - Ну а предполагать мы можем все, что угодно, никому от этого не холодно и не жарко. Ведь двое в гостинице - это пока тоже всего лишь предположение, а нужны доказательства. Не хочу тебя огорчать, но, видно, преступник понимает это лучше, чем ты.
– Усмехнувшись, он добавил: - Это тебе за газету.