Играй в меня
Шрифт:
А он смеялся. Долго.
— Не ходи за мной больше. Проблем не оберешься, дурочка.
Сенька отпустил, ушёл. Разумеется, Ляльку это не остановило — страх излечился, воспоминание о прекрасных голубых глазах осталось. Лялька была очень упертой, к сожалению. И в течении года втерлась в компанию любимого, который просто не понимал её чувств. Пока.
А потом деньги. Разве можно отказаться, когда так легко? На них столько всего можно купить. Лекарства маме. Не те, что дают в аптеке бесплатно по рецепту — от них мама отекает и давление поднимается.
Всего-то нужно — наркотики продавать. Много не доверяли, но и этого хватало. Лялька была милой, юркой, умудрялась везде стать своей, при этом почти не влипая в проблемы. И Сенька всегда рядом. Тоже — почти. Разве оно того не стоит?
Потом повысили до курьера. Работы меньше, а денег больше. К тому времени Лялька справила восемнадцатилетие, распрощалась с девственностью совсем не по любви, а просто на дискотеке. Вместе с девственностью ушла большая часть иллюзий. А Сенька как был чужой, так и остался, даже ещё хуже — смеялся он все реже. И старательно не пускал Ляльку в свою жизнь. Дискотеки, работа — пожалуйста. Пива попить иногда. А что в его душе творилось — непонятно.
А после случилось невероятное. Мама тогда в больнице лежала в очередной раз. Ей уже ампутировали ногу, прогнозы были ужасные, несмотря на то, что Лялька пыталась заработать все на свете деньги и врачам отдать. Квартиру бы продала, но та на маму оформлена, а та свято верила в неприкосновенность недвижимости. Вот тогда к ней Сенька и пришёл.
Сотового тогда у неё не было, дозвониться он не мог, а касательно работы появились вопросы. И Сенька пришёл. Усталый такой, измученный: смотришь на него, и хоть плачь. И хотелось утешить, переложить на себя хоть часть его печалей.
К тому времени Лялька уже строго уяснила себе, что есть один, наиболее действенный способ утешения мужчин — секс. И впервые осмелилась к нему подойти по-настоящему. Причём поняла, что лучше не юлить и не ходить вокруг да около — три года уже ходила — не помогло. Просто сняла футболку. Под ней лифчик самый простой, купленный на рынке за сто пятьдесят. Зарабатывала Лялька много, но тратить на себя ещё не научилась, все уходило на маму.
— Чокнутая девчонка, — тоскливо сказал Сеня.
— Ну и пусть, — упрямо ответила Лялька и лифчик расстегнула.
Сенька не устоял. Да и кто бы устоял против обворожительной восемнадцатилетней Ляльки? Она сокрушала своей юностью и красотой, сбивала с ног. Жаль, что любви это не гарантировало.
Тогда Лялька и узнала, что секс может быть ТАКИМ. Что дыхание перехватывает. Что сердце бьётся где-то в пятках. Что он касается тебя, а тебе кричать хочется. Что волновать может не только прикосновение, а одно лишь предчувствие его. Что руки могут обжигать…
И кричала, голос срывая. И прижималась всем телом, и голова кругом — Господи, как он близко!
— Ты точно чокнутая, — констатировал Сенька потом. — Связываться с тобой опасно для психики и здоровья.
Лялька вздохнула. Сейчас она боялась только одного — что уйдёт. И смотрела на него, стремясь жадно впитать в себя его образ. Таким она его не видела, возможно, и не увидит. Обнажённый, расслабленный, на спине — испарина. Кожа солёная, если лизнуть. Лялька смело пробовала её на вкус совсем недавно, а сейчас прикоснуться робела.
— Уйдёшь? — спросила она.
— До утра останусь… если не выгонишь.
В тот день Лялька испытала не только первый в жизни оргазм, но и впервые поняла каково это, быть счастливой целиком и полностью, безоговорочно, и неважно, что завтра будет. Следующие-то двенадцать часов — её.
И сердце щемило, так хотелось вдруг поверить, что навсегда. Бывало, и верилось — когда Сенька рядом спал. Он уходил, но возвращался. Не любил, но себя позволял любить. Даже с мамой его Лялька познакомилась. И надеялась, что вот теперь то точно. Её любви на двоих хватит.
А потом случилась Катька. Чужая совсем девушка. С парнем своим под руку, молодая, счастливая. И взгляд Сеньки, как у зверя затравленного. Не надо было долго гадать, чтобы понять, что к чему.
Просто не думай о ней, убеждала себя Лялька. Она уйдёт. Уже уходит. Но Катька вернулась. Мама Сеньки на лето переезжала на дачу, И Лялька почти поселилась у него, благо — не гнал. Про наркоту Катя узнала…
Гнать бы её в три шеи и ничего бы не случилось. Да просто Сеньке рассказать, он бы решил. Так далеко бы дело не зашло. Но Ляльку мучило больное любопытство. Какая она, девушка, которая сердце любимого украла? Украла и возвращать не хочет.
Обычная. Красивая, да. Но Лялька то красивее. Глаза страшные — жёлтые. Поначалу в них смотреть страшно было. Фигурка отличная, но сколько таких, с отличными фигурками? Тысячи. Почему именно на ней Сеню перемкнуло?
Приглядывалась. Примеривалась. Не понимала. Разве что чистая она. Вся. Как солнышко. Может поэтому глаза такие? И кожа светится. Лялька хотела Катю ненавидеть. Очень. Но не получалось. Ляльку к ней тянуло. Может судьба у Катьки такая, примагничивать на свою чистоту грязь? Вот Лялька и примагнитилась.
Надо её испачкать. Если она станет такой же, как Ляля, то её очарование исчезнет. Именно этим Лялька и руководствовалась ведя Катю к Игорю в первый раз. Оправдывала сама себя, что это ради матери её. Врала — знала уже, свою мать похоронив, что деньги не всесильны.
Катька испачкается. Светиться перестанет. Сенька её разлюбит. Господи, стыдно-то как! Стремясь откупиться от своей совести Лялька отдавала Кате почти все заработанные деньги. Не помогало.
— Плохая, плохая девочка, — ругала себя она.