Играя плотью, не имея плоти
Шрифт:
– Когда ты вернулся? – спросил отец взволнованно. – Вчера получаю от тебя сообщение… так неожиданно.
– Совсем недавно. Да ты не волнуйся так, у меня все в порядке. Поехали скорее в Университет, по дороге все расскажу.
Илья быстро оглядел перрон и входы в здание вокзала. Множество охранников в бронежилетах, пассажиры и провожающие, жмущиеся поближе к бронированным стеклам порталов. Все возбужденно обсуждают новость из Бруклина, разнесшуюся по всему миру. В воздухе – ажиотаж и настороженность. Явной слежки СБ не ощущалось.
Они с отцом сели в его гелиомобиль последней модели и отправились на юг,
– Эй, сын, – раздался голос отца. – Ты чего такой бледный? Выкладывай, что там у тебя стряслось.
Илья неожиданно понял, что отцу пока лучше знать как можно меньше.
– Пап, я сейчас занят одним серьезным исследованием. Нужно будет связаться с лингвистами, психологами и спецами по нейробионике. Но сначала мне нужно самостоятельно проделать работу. Мне нужно знать все о том одноруком человеке, помнишь? О Маде. Очень нужно.
– Мада? – отец с улыбкой глянул на сына. – Зачем он вдруг тебе?
– Он жив? – Илья понял, что, задав этот вопрос, он непроизвольно напрягся. Сразу почувствовался выброс в кровь адреналина. Над открытой кабиной гелиомобиля прошуршало два охранных красно-желтых флаера. Отец не торопился с ответом, он прибавил скорости и стал обгонять зеленый гелио-универсал. Илья ждал.
– Я очень давно не видел Маду, – наконец сказал отец. – Но знаю точно, что он жив и здоров, хотя ему сейчас девяносто пять лет.
Илья с облегчением перевел дух. Их машину обогнал прежний зеленый универсал. За управлением находилась девушка с развевающимися волосами и гордо вздернутым подбородком. Ее машина уверенно обошла их гелио и умчалась вперед на приличной скорости.
– Лихачка, – иронично заметил отец.
В салоне мелодично прозвенел позывной связи. Раздался женский синтезированный голос:
– Всеволод Семенович, вас просят подтвердить ваше участие в завтрашнем собрании по поводу внесения изменений в политику структурирования экстрем-информации в Глобальной Сети.
Курсов-старший включил передачу и сказал:
– Буду. Пусть передадут Макееву – мне нужны все последние выкладки по новым защитным кодам.
– Что там у вас? – спросил Илья.
– Да видишь, и нас коснулось это непотребство в Бруклине. Ты-то что скажешь по этому поводу? Что это за чертовщина?
– Пока еще не понимаю, пап. Но в Апокалипсис такого пошиба я не верю.
– Информация засекречена?
– Какая информация? Связанная с этим монстром?
– Ну да.
– По-моему, если все это прошло сразу по всем телеканалам, то держать остальное в секрете долго не удастся.
– Остальное? А что, были еще какие-то случаи?
– Я не слышал. Я имел в виду, даже если что-то и держалось
– Люди паникуют. Представляешь, такой контакт с иным разумом? Тут и силы обороны впору привлекать.
– Ну, судя по тому, что я видел сегодня по телевидению – поймать эту штуку будет нелегко.
– Откуда она только взялась, эта тварь? Подумать только – полсотни ни в чем не повинных человек! Несколько стариков, женщины.
– Детей среди убитых нет?
– Нет, детей нет.
Деловой и культурный центры Лиссабона остались позади, теперь за окнами размеренно проплывали различные типы жилых кварталов: серые семиэтажные дома старой архитектуры с крышами-батареями, высотные остроугольные массивы из желтого фобонита, противостоящего сырости и ветрам, соединенные в гигантскую цепь районы-ульи, способные вместить десятки тысяч человек. Гуляющих пешком в это время года мало, но те, кто попадается по дороге – одеты ярко и хорошо. Промелькнул сияющий синим большой стеклянный купол рынка. Жилые кварталы постепенно сошли на нет, наконец открыв взгляду цвет приморских равнин – жемчужно-серый и зеленый, чуть коричневый. Пахло морем и пылью одновременно. Над дорогой пролетели две упитанные чайки.
Впереди показался блестящий на солнце башнями обсерваторий научный Центр. "Ученск" как называл его иногда отец. Они въехали в длинный туннель, в котором было светло, как днем. По левую сторону находился почти целый подземный городок – автоматизированные сервисные фирмы по ремонту, энергообеспечению и модификации разных транспортных средств. В одном из подъездов Илья с улыбкой отметил зеленый универсал – девушке со вздернутым подбородком пришлось сойти с трассы. Отец тоже заметил знакомое гелио:
– Лихачка думала, что любые сани едут сами.
Машина гулко вынырнула на открытую трассу. Всеволод Семенович круто свернул вправо, в сторону Университетского города.
* * *
Отец рассказал Илье, что с Мадой познакомился, когда только начал работать над проектом "Коллапторной системы синхронизаций в Глобальной Сети". Он выехал с экспедиционной группой в Западные Саяны для установки спутникового коннектора. Там и произошла встреча с Мадой. Он действительно был шаманом. Мада вылечил молодого Всеволода Курсова от начавшейся у того сильной горячки. Болезнь сопровождалась сильным бредом и галлюцинациями, вызванными высокой температурой. Мада долго расспрашивал Курсова о его жизни, о работе, о семье. Очень удивился и оживился, когда узнал, что у Всеволода недавно родился сын – Илья. Уходя, взял электронный адрес отца.
– У меня тогда сложилось впечатление, – сказал отец Илье, – что этот человек мог каким-то образом видеть мои болезненные галлюцинации. Он как будто читал по глазам и выражению лица. Видимо что-то прочел там и о твоей судьбе, потому что после этого случая он связался со мной и узнал, что я еду на Дальний Восток. Попросил взять тебя с собой. А так, вообще, Мада постоянно со мной шутил, редко говорил серьезно. Я был очень занят своими разработками. У нас с ним, конечно, были приятельские отношения, но он будто знал, что ты вырастешь и тогда сможешь оказать ему какую-то помощь или наоборот – он сможет быть полезен тебе. Но за всеми делами это как-то забылось. Знаешь, как наивная и несколько патетичная романтика в старых фантастических рассказах…