Игрок
Шрифт:
Наступила тишина. Потом Джон, похоже, встряхнулся и вышел из того состояния, в которое был погружен. Когда он повернулся, его лицо выглядело озабоченным.
— Ну что ж. Я должен тебе кое-что сказать.
Грей приподнял бровь.
— Ты знаешь, что я думаю по поводу последней заметки о тебе.
— Ну да. Меня она не сильно обрадовала. Ты имеешь в виду материалы о кое-каких внутренних разборках в сенате? Те, которые написала эта колкая шумливая миссис Анна Шоу?
— Я их читал. Такое впечатление, парни, что у вас утечка.
— Да. И я знаю, кто это. — Джон допил
Грей налил себе еще порцию бурбона.
— Откуда ты это знаешь?
— Милашку Анну видели выходящей из его номера в отеле. Во время национального съезда Демократической партии.
— И какое это имеет отношение к роману? Может быть, он давал ей интервью.
— Это было в четыре утра. На ней был плащ, а под ним — ничего. И это не в первый раз.
— Что ж, тогда это глупость. С обеих сторон. — Он поднес стакан к губам.
— Это был сенатор Адамс.
Грей застыл на месте, глядя поверх стакана.
— Извини?
— Роджер Адамс.
Муж Элисон?
— Ты уверен?
— Ты думаешь, я способен выдумать такое?
— Сукин сын. — Грей поставил бурбон на стол. Элисон и Роджер Адамс были явно не первыми в списке проблемных супружеских пар. По крайней мере, на первый взгляд.
— Впрочем, меня совсем не касается, кто с кем спит на Капитолийском холме. — Джон принялся ходить по комнате, разглядывая стоявшие на полках книги в кожаных переплетах. — Всем известно, что в этом городе, куда ни плюнь, попадешь на адюльтер. Но меня чертовски возмущает человек, который надувает собственную жену, изображая из себя борца за права женщин. Бога ради, ведь Адамс пытается протащить очередную поправку, касающуюся равных прав. Поддержка женщин — это его конек.
«Черт побери, — выругался про себя Грей. — Роджер Адамс!»
Никогда бы не подумал, что такое может случиться. И Элисон, скорее всего, тоже.
Джон поболтал лед в своем стакане.
— Должен тебе сказать: то, что этот идиот подцепил репортершу и выбалтывает ей секреты в постели, просто выводит меня из себя.
Сенатор замолчал и устремил взгляд в противоположную сторону комнаты.
По его лицу Грей видел, как тот что-то взвешивает в уме.
— У меня такое ощущение, что ты пришел не только из-за этих слухов, — произнес Грей, сознательно растягивая слова. — Не темни, Бекс. Что тебе от меня нужно?
Надо отдать должное лидеру большинства, он покраснел.
— Мои товарищи по сенату обращаются к тебе за советом. Они приходят не только потому, что ты такой умный, но и потому, что ты привел к победе на выборах самых влиятельных из них. Я хочу, чтобы ты их предупредил. Адамсу нельзя доверять. Больше нельзя. Я бы сам это сделал, но, глядя на все сквозь призму партийных предпочтений, они решат, будто я просто пытаюсь скомпрометировать парня.
Грей сардонически усмехнулся:
— А это не так? Даже если иметь в виду, что во время прошлой сессии он заблокировал твою попытку ослабить контроль за расходами на предвыборную кампанию?
— Вот видишь. Ты совершенно прав. Именно так все и будут думать, в то время как я просто
Его сенат, а не сенат американских граждан.
Грей почувствовал, как на него волной накатила слабость, словно его стукнули пыльным мешком по голове. Он устал от Капитолийского холма, от его интриг, устал по-настоящему.
— Грей, смотри, я дам тебе имена из своих источников. Ты сам их проверишь. А потом поможешь мне покончить с этими грязными статейками. Репортерша превращает политический процесс в балаган, а этот пустобрех демократ помогает ей.
Дверь кабинета распахнулась.
Джой влетела в комнату с пустым подносом в руке.
— Ой, извините. Я искала библиотеку.
Бекс отечески улыбнулся. Суровые ноты в его голосе полностью исчезли.
— Не беспокойтесь, дорогая. Когда вас прерывают такие красотки, это даже приятно.
Девушка выглядела расстроенной.
— Я зайду попозже… убрать пустые стаканы…
— Не стоит. Я уже ухожу. — Сенатор поставил свой стакан и улыбнулся Грею. — До скорого. И еще раз спасибо, что пригласил меня. Для меня очень важно было снова повидать Уолтера. Он так много для меня сделал, когда я начинал.
Бекс вышел, и Джой посмотрела на Грея так, будто пыталась мысленно определить, кто это мог быть.
— Я уберу в этой комнате потом.
Она повернулась к выходу. Но Грей не мог отпустить ее.
— Джой, подожди.
Она в сомнении застыла. Когда Грей подошел ближе, она не посмотрела на него.
Боже, как она хороша!
Верхний свет падал на изящные черты ее лица, поблескивая золотом и светлой рыжиной в волосах. Длинную, тонкую шею обрамлял низкий белый кружевной воротничок униформы, который едва прикрывал ключицы. Даже к концу этого долгого вечера от нее пахло лавандой.
Грей весь горел.
— Разреши, я помогу тебе, — небрежно произнес он.
«Разреши, я поцелую тебя», — думал он. Хотя бы один раз.
В ее лице мелькнуло беспокойство. Губы, на которые смотрел Грей, сжались крепче.
— Не стоит. Правда.
Можно было подумать, что она предпочла бы помощь какой-нибудь гориллы.
— Но я хочу.
Грей, приподняв бровь, схватил со стола бурбон, который поставил туда, и потянулся за стоявшим рядом стаканом сенатора. Джой подставила поднос, и он переместил стаканы на него.
— Не нужно мне помогать.
— Да, ты уже это говорила, — буркнул он и взял у нее поднос.
Джой чуть не заплакала. Ей не хотелось быть рядом с Греем. По крайней мере сейчас, когда она изо всех сил старалась справиться с постигшим ее разочарованием.
Она вздрогнула. Это не те слова.
— Ну и?.. — произнес он низким рокочущим голосом.
Джой подняла глаза, но не смогла взглянуть выше чем на верхнюю пуговицу его рубашки.
Широких плеч Грея оказалось достаточно, чтобы полностью загородить от нее комнату. Он возвышался над ней, отчего Джой чувствовала себя совсем маленькой. Она опустила глаза чуть ниже, надеясь, что так он покажется ей не таким высоким. Но вместо этого она лишь заметила, что он снял пиджак и закатал рукава. Его руки были мускулистыми, с отчетливо проступающими венами.