Игрок
Шрифт:
«Надо встать. Надо встать и перехватить палку, иначе Дангу конец!»
Но мысль растворилась в черноте, и Сол отключился. Когда он пришел в себя, Данг медленно брел вдоль улицы. На лоб стекала кровь, и он постоянно вытирал ее, чтобы она не попала в глаза.
«Мама! Мама дома одна. Надо идти домой».
Видимо, на затылке от удара появилась гематома, она ощущалась болезненной тяжелой опухолью, тупо пульсируя при каждом шаге. Временами накатывала тошнота, и Сол судорожно сглатывал, подавляя рвотные позывы. Но он даже был рад, что это отвлекало его от собственных
«Сгубил улов, настроил против перса работодателя, оставил избитое тело. Да я просто чемпион!»
Наконец, Данг повернул в сторону маленькой деревянной коробки с соломенной крышей, и Сол понял, что они пришли. Он толкнул рукой висевшую на одной петле дверь и вошел внутрь.
– Мама, – испуганным шепотом позвал он. В углу в куче тряпья кто-то зашевелился и застонал.
– Мама! – с ликованием вскрикнул Данг и бросился к женщине. Он смахнул с ее лица старую рваную простынь и коснулся щеки.
– Мама, – пробормотал он, прижимаясь губами к теплому лбу с ярко-красной точкой в центре. Страшно худое морщинистое лицо матери осветилось радостью узнавания, спекшиеся губы с трудом разошлись, и она прошептала:
– Данг, сыночек, я дождалась! – глаза сухо блестели и неотрывно смотрели на Данга. Невероятным усилием женщина подняла правую руку, коснувшись щеки сына легким поглаживающим движением. Данг сжал руку матери и поцеловал тонкие иссушенные пальцы. Веки женщины дрогнули, грудь опустилась, выдохнув остатки воздуха с еле слышным стоном. Свет медленно растворился в ее неподвижном взоре. Данг несколько минут молча смотрел на черные растекшиеся зрачки матери. А потом поднял голову к небу и заплакал.
Сол так резко дернул шлем вверх, что чуть не оторвал себе ухо. Ему пришлось опустить голову на кромку стола, чтобы дурнота исчезла и сердце перестало колотиться о ребра.
«Сейчас я его придушу!»
Он встал и, покачиваясь, подошел к Чуду.
– Снимай шлем, гений! Выходи давай или я тебе башку вместе со шлемом оторву, – он с силой ткнул приятеля в плечо. Чуд нервно заерзал руками в пространстве и снял шлем.
– Чего? Наигрался? – зрачки его были черными и расплывшимися, и Сол вспомнил мать Данга. Рука его сжалась в кулак и точным движением ткнула Чуда в нос. Тот охнул, дернулся в сторону и зажал нос ладонью. Между пальцами просочилась кровь. Сол остервенело продолжил атаку. Чуда это не обескуражило, лицо его растянулось в самодовольной ухмылке.
– Я смотрю, игра зашла! – заржал он, уворачиваясь от приятеля, – да успокойся ты! – он схватил его за руки, пачкая кровью рукава пиджака Сола. Тот вырвался и отвернулся.
– Бро, ты чего возбудился? Это всего лишь игра! Хотя от тебя этого можно было ожидать!
– На фиг такую игру! – Сол почти закричал, – ты чего наделал, идиот? Они же там живые!
– Они – это всего лишь программы, написанные гением! – Чуд ухмыльнулся, – поэтому и выглядят живыми. Но это нереально, Сол. Чего ты, как ребенок, разорался?
– Они чувствуют, – уже тише сказал Сол, – и я чувствовал. Они там внутри живут и все ощущают. Это отвратительно. Чуд, так нельзя! Нельзя так программировать ИИ! Как ты вообще это сделал?
– Как, как… Чего ты раскудахтался? Это игра, бро, – Чуд пожал плечами, – никто там ничего не ощущает, не бзди. Но да, они этого не знают, согласен. Так вся соль в этом! Наш с тобой мир, как карамелька, – все-то в нем правильно. Рыгать тянет уже от этого! Адреналину хочется хапнуть, понимаешь? Чтоб что угодно делать и чтоб без последствий! Народ с руками игру оторвет, бро! Я уже шепнул некоторым, и интерес есть! А когда все это упакую и продам – про универ можно будет забыть. Бабла на всю жизнь хватит! – заявил Чуд. – Короче, бро, не тормози, давай. Хочешь поучаствовать – нечего лицо воротить. Будут дельные идеи – заплачу, не сомневайся, бро!
Сол хмуро молчал. Он чувствовал себя уязвленным, и ухмыляющееся скуластое лицо Чуда только добавляло раздражения.
– Да пошел ты со своим баблом… Хочешь сказать, что кому-то вся эта пакость по душе? Типа, таких ненормальных, как ты, еще где-то выводят? – буркнул Сол.
– Ненормальные, бро, как вечный двигатель – толкают мир вперед. Есть такие, бро, и хорошо, что есть! Не всем наш приторный мир нравится. Скучный, серый и спокойный мирок, в котором пернуть нельзя, чтобы в тебя пальцем не ткнули. Ты не задумывался, что скоро в этом болоте мы все сгнием? Оно уже попахивает, – расплылся в улыбке Чуд.
– Это у тебя в квартире попахивает! А в нашем мире все живут и наслаждаются! – слабо парировал Сол.
– Не все, бро! Хотя, чего тут я распинаюсь – ты же у нас правильный! Сол – идеалист, перфекционист, красавец, гордость курса и, по совместительству, друг такого придурка, как я. Кстати, вопросик – почему? – дурашливо прогундосил Чуд. Сол мрачно посмотрел на него, а Чуд продолжил:
– Но, бро, не все такие распрекрасные. Есть те, кому хочется покошмарить! Виртуал для этого и существует. И нечего тут ныть. Садись, давай, и работай!
– Ладно, ладно! – буркнул Сол, – не истери, Чуд. Я понял. Все, договор, я в деле.
– Ну, вот и зашибись! – Чуд потер руки и плюхнулся на стул перед компьютером, – дуй на свое место и займись делом, бро! И нечего лезть в чужие шкуры. Раз не можешь сдюжить с эмоциями, бери свой персонаж и делай чего хочешь!
Любопытство чаще чревато, чем полезно, подумал Сол. Он с отвращением плюхнулся в грязное кресло, тяжело вздохнул и надвинул на лицо шлем.
Глава 3
«Просто, чтобы быть объективным».
Сол решительно коснулся черной точки на экране. Привычно зажмурившись, он уже спокойнее перенес вход в игру. Тошнота и головокружение в этот раз почти не ощущались. Сол медленно открыл глаза и осмотрелся. Он сидел на низкой софе в небольшой комнате. Единственное окно было тщательно занавешено, темные от времени стены пестрели кирпичными щербинами, в углах темнела паутина. Напротив стоял стол с парой стульев, на одном из них сидел смуглый человек с короткой черной бородкой. Руки бородатого быстро отсчитывали купюры, вязали их толстыми пачками и складывали в чемодан. Прямо перед лицом Сола поднялись кольца дыма, он скосил глаза и увидел толстую сигару. Во рту появился кислый привкус, он вытащил сигару и закрутил головой, ища куда бы отложить вонючий окурок. У входной двери жался неприятного вида человечек – маленький, несуразный, в узком пиджачке с оторванной пуговицей и остроносых лаковых ботинках. Лицо его быстро и неритмично подергивалось, смещая тонкие губы вниз и влево, взгляд черных глаз метался по сторонам, кончик носа сильно морщился, словно человечек принюхивался. На лбу кляксой темнела точка.