Игроки Господа
Шрифт:
— Да. Мы слишком многое считаем само собой разумеющимся. Ты подумал, что мы сказали «экскалибур», но это вроде клички, сокращения двух слов до одного. Точнее, буквы и слова.
Я взглянул на него, и он отступил от холодного кристаллического сияния. Я взял себя в руки и сказал:
— Ах да, теперь понимаю. «Икс-калибр». Огневая пушка с неизвестной, однако, предположительно, офигительно большой мощностью. Так?
— Что-то вроде, — скромно кашлянул Тоби. — Моя маленькая шутка.
— Которая мне никогда не нравилась, — рыкнул Септимус. — Предпочитаю древнее название.
— И какое же?
— Стрижающий
Я шагнул к кристаллу:
— Неужели милому человеческому мальчику вроде меня дозволено иметь дело с такими вещами?
— Человеческому?! — взревел Септимус, и в его смехе я услышал жестокие нотки. — Ты по-прежнему считаешь себя человеком? Нет, парень, уж если ты Зайбэк и Игрок в Состязании Миров — то ты точно не человек!
25
Аллюзия на «Алису в Зазеркалье» Л. Кэрролла; стрижающий меч — оружие, обладающее магической способностью обезглавливать противников.
Мой собственный голос эхом отразился от стен:
— А кто же?
Карабкавшаяся вверх по ступеням Лун протянула ко мне руки, в ее глазах сквозила жалость:
— О, Август, ты — стрижающий гомункулус. Как и все мы. Ты — артефакт на внутреннем алгоритмическом субстрате Состязания.
Конечно, это было мучительно. Я прижимал руку к кристаллу, по моим щекам струились слезы, изо рта вырывались тонкие подвывания. Ледяной шок пронзил тело, а изувеченная ладонь пылала в огне. Я чувствовал, как взрезывают мою плоть, словно в нее вонзаются сотни заточенных ракушек со дна пруда Аврил. К чему вся эта прелюдия? Дрожа на грани обморока, я цеплялся за свою ярость, за мерзкое ощущение, что попал в гнусную, бессмысленную сказку, в бездарный спектакль. Я снова начал истерически хохотать, и боль, ворвавшись в мозг, принесла темноту, расцвеченную звездами, полосами и эхом голосов, слишком близких и одновременно слишком далеких.
— Он в порядке, — произнес кто-то. К моему лбу прижимали холодное мокрое полотенце. Я попытался сесть, и Лун сказала:
— Полежи еще секундочку, дорогой.
Тем не менее, я все равно сел, взял полотенце и вытер щеки и глаза, горевшие от соленых слез. Раскладушка Септимуса заскрипела подо мной. Что-то привлекло мое внимание, какой-то золотой отблеск. Я раскрыл правую ладонь.
В линию жизни врезались золотые иероглифы.
Я ожидал этого, но не смог сдержать дрожи. Сжал кулак, снова разжал. Никакой разницы. Казалось, фигурные кусочки драгоценного металла втравили в мою плоть, однако я не чувствовал присутствия чужеродного материала. Постучал по значкам ногтем указательного пальца левой руки. Твердые, неподатливые, словно чеканка на монете. Я крепко прижал ладони к бедрам.
— И?
— Прямо сейчас, ни секундой позже, пока ты не угробил нас всех, — прогремел Септимус, — мы научим тебя, как управлять этим бесценным даром. Встать можешь?
— Да, — слегка покачнувшись, я обнял Лун за талию.
— Тогда идем на стрельбище.
Тоби уже был там и устанавливал мишени в дальнем конце серого, запятнанного копотью зала.
— Пока
26
Светопредставление (фр.).
— Мы полагаем, что ты теперь обладаешь системой управления стрижающим оружием, — сказал Септимус. — Однако нужно выбрать собственную дейктическую символику. Я тебе в этом помогу.
— Что? — однако я понимал, что он имеет в виду. Тоби, например, называл свой толчок «сортиром», а гигиеническую мойку — «биде». Вербальные указатели каким-то образом взаимодействовали с операционной системой. Отлично, с этим я справлюсь. Если только мне объяснят, что нужно делать.
— Лицом вперед, — скомандовал Септимус приглушенным голосом. Я заметил, что все трое укрылись за толстым бетонным щитом. — Сосредоточься на синем столбе.
— Это плохой, отвратительный столб, верно? — поинтересовался я. — Столб с дурными намерениями!
— Именно. Вытяни правую руку с раскрытой ладонью.
— Что-то?
— Ладонью к столбу.
— Понял.
— Ты собираешься сломать его. Только это. Ограниченная агрессия.
— О боже! — прошептала Лун. — Вооруженная онтическая механика! Ты ведь помнишь, что это запрещено Сог…
Септимус не обратил на нее внимания. Я тоже не слушал, да и все равно ничего бы не понял.
— Свяжи выбор с дейксисом, — велел оружейник. — Я бы использовал «Удар».
— Всего одно слово? Безо всяких там «открыть» и «дай мне»?
— Я считаю, что твоя оружейная грамматика уже активирована. Слово и намерение сольются в действие. Давай.
И я дал. Оглушительный звук, словно порыв ураганного ветра. В тридцати метрах от меня синий столб врезался в бетонную стену и рассыпался мелкими осколками.
— Черт! — я стиснул руку в кулак, повернулся к Септимусу. Тот мгновенно нырнул в укрытие. — Это надо выключать?
— Нет. Молодой человек, вы не осознаете собственной силы! Постарайся управлять ею, иначе еще до конца тренировки разнесешь весь этот мир к чертовой матери!
По залу носились небольшие вихри, расшвыривая деревянные обломки. Что-то воняло.
— Что я сделал?
— Мы думаем, что ты открыл Schwelle в ту версию Земли, где нет Луны, где ни одна маленькая планета не унесла с собой большую часть литосферы. Атмосфера там в десятки, если не в сотни раз плотнее, чем здесь.
Я очень живо представил себе картинку: моя вытянутая рука, крошечный Schwelle, открывающийся над иероглифами, ужасающе мощный поток сжатой атмосферы, врывающийся в комнату, подобно струе пожарного гидранта.
— Но ведь не было никакой реакции, никакой отдачи! — запротестовал я и, не успев произнести эти слова, уже понял, что ее и не могло быть. Schwelle боевой системы представлял собой всего-навсего дыру в пространстве-времени. Я ничего не делал, просто открывал заслонку. Святые небеса. — Значит, так выглядит низкая мощность?