Игромания
Шрифт:
Зубы начало сводить от этого разговора, а в горле клокотать от ненависти.
Он приблизился и наклонился вперед, чтобы прошептать на ухо:
— Можем прямо в кабинете отца. Вот увидишь, тебе понравится держать моего дружка во рту.
Послышался звонкий шлепок. Настолько громкий, что разбежался по залу эхом.
Я, не раздумывая, залепила Сергею такую крепкую пощечину, что хама мотнуло в сторону и он чуть не упал, но успел ухватиться рукой за декоративную стойку.
Все присутствующие уставились на нас. Посетители в недоумении оторвались от завтрака, а официанты насторожились и начали оглядываться в поисках администратора. Но мне уже было плевать, как это смотрится со стороны.
Терпеть такое — неуважение к себе! И не волнует, что сегодня же окажусь за дверью без второй работы.
— Сука, — процедил Сергей.
— Пошел ты, — ответила ему тем же тоном.
Паскудник в один шаг оказался рядом и навис, в бешенстве разглядывая меня. Его щека уже начала наливаться красным и опухать.
Как жаль, что не врезала кулаком и не выбила пару зубов!
— Если завтра не принесешь двести тысяч, Женечка, — прорычал он тихо, чтобы никто не услышал наш разговор. — Я расскажу отцу, что ты украла деньги и тогда точно придется тебе идти работать шлюхой.
Он гадко ухмыльнулся и направился в сторону административных помещений.
Я пришла домой, кипя от ярости. Сбросила кеды, на которых по дороге некстати лопнула подошва. Как назло, было сыро, поэтому к остальным бедам добавились промокшие ноги.
Надеюсь, это не закончится больным горлом завтра.
Вошла в кухню и открыла холодильник в поисках еды, но обнаружила пустоту.
Я сдавленно застонала и захлопнула холодильник, после чего рухнула на табуретку, положила локти на стол и закрыла ладонями лицо.
Кожа на щеках горела, но это был признак еле сдерживаемого бешенства.
Конечно же, после долгих разбирательств в кабинете администратора вынесли унизительный вердикт о том, что мне не стоит работать в «спокойном дружном коллективе». И могу уйти по-хорошему или по плохому. Но чтобы уйти по-хорошему, нужно было признать, что стала инициатором конфликта, который попортил репутацию ресторана.
Сергей светился, как лампочка, настолько он был доволен собой. Ведь когда меня вызвали на ковер, чтобы разобраться, почему мы устроили столь безобразную сцену в зале перед посетителями, парень уже успел напеть таких сказок своему отцу, что я только диву давалась. Оказывается, я в парня давно влюблена и вообще неадекватна, преследую его, оскорбляю, а как только Сергей отказал мне — в очередной раз, по его словам — я принялась парня яростно избивать на глазах у всех.
Хотя звучал этот рассказ просто абсурдно, папа Сергея не дал возможности оправдаться и дать свою версию событий. А я бы с удовольствием поведала, что предлагал мне делать его сыночек в этом же кабинете.
В конце концов, это вылилось в громкий скандал с администратором. Я пыталась рассказать правду, но папа Сергея был настолько возмущен моими словами, что не давал договорить ни одного предложения. Ведь сыночка его — самый добрый милый мальчик, а я — скандальная истеричка, которая пытается оклеветать бедного. Поэтому повышала голос все громче и громче, пока не закончилось тем, что меня уволили по статье. Еще и напоследок пообещали «замолвить словечко». Не найти мне теперь нормальной работы, если только не в другом городе.
Я отняла руки от лица и уставилась в окно.
Но, помимо этого, оставалась еще одна проблема... Как будто предыдущих мало...
Не принесу завтра деньги Сергею, то его папаша обратится в полицию.
И если сегодня перед тем, как зайти в кабинет у меня были надежды на то, что, сказав правду, то смогу вернуть только сто тысяч и заодно заткну Сергея за пояс. Но, конечно же, не осилила схватку с этими двумя.
Что же теперь делать?
Я так быстро скатилась ниже некуда. Долги не пропали, осталась без двух работ, а ведь скоро нужно платить за квартиру.
Поднялась с табуретки и пошатнулась, вдруг почувствовав головокружение. Не ела со вчерашнего вечера, а денег на еду, конечно, нет. Жора еще не успел ничего заработать, да и мама нескоро получит зарплату. Не уверена, что ресторан рассчитает меня, либо заплатит копейки.
Переборов недомогание, зашла в комнату и достала из импровизированного тайника кольцо, которое подарил Ловкач. За эти несколько дней успела привязаться к украшению и сейчас изредка поглядываю на него, думая о мужчине.
Жаль, но сегодня и завтра из-за его дел увидеться не получится, а мне бы очень хотелось встретиться с ним.
Воспоминания о хорошо проведенном вечере всплыли в памяти, но уже без былой нежности и трепета. Скорее почувствовала горечь на языке от мысли, что собираюсь делать.
Сжала ладонь с украшением и направилась к входной двери.
Я снова оказалась на улице, чувствуя, как через лопнутую подошву внутрь обуви попадает вода. Солнце уже зашло, поэтому от холода и сырости дрожала всем телом. Идти недалеко, но даже это расстояние преодолевать мучительно холодно.
Примерно через десять минут я остановилась около двери с огромными красными буквами «Ломбард». Несколько кричащих слов о выгодном скупе всегда навевали мысли об отчаянии.
Вот и сейчас стояла перед входом и размышляла над тем, что собиралась сделать.
Если зайду внутрь, назад дороги не будет. Но деньги нужны срочно, а другого выхода просто не было. Мне придется продать подарок Ловкача, потому как все мои немногочисленные украшения в сумме не стоили и десятой части этого кольца.
Я тоскливо уставилась на яркую вывеску и ощутила себя не лучше тех девушек, что охотятся за его кошельком. А что дальше? Будешь спать с ним за деньги?
По щеке скатилась горячая слеза, но я быстро стерла ее ладонью и шмыгнула носом.
Секунду еще колебалась, но все же зашла внутрь. Если получится устроиться на хорошую работу, то обязательно выкуплю кольцо.
Спустя примерно полчаса я вышла из ломбарда, спрятав во внутреннем кармане чуть больше двухсот тысяч.
Конечно, я пыталась уговорить скупщика увеличить сумму, потому как кольцо стоило более трехсот тысяч, но мужчина с неприятным жирным лицом только ухмылялся. Еще и смотрел на меня так, будто раздумывал, не украла ли я украшение.