Игрун
Шрифт:
Орк приспустил щит, я увидел его улыбку. Боль, которую я испытывал в реальности после занятий в парке, приучила меня к терпению. Орк проворачивал меч в моем теле не торопясь извлекать наружу, расчет был очевиден и должен был ввести меня в состояние болевого шока. Но это был вчерашний день. Сегодняшний я был уже совсем не тот.
Щит покрывается изморозью, лезвие скользит над верхней кромкой и с чавкающим звуком входит в ключицу. Я успеваю сделать пару шагов вперед, оставив за спиной оседающего в дорожную пыль воина, но сдвоенный удар опрокидывает меня. Черная
Сегодня холод не торопится вонзить свои коготки в мое тело, а я не тороплюсь говорить вслух. Заговорившая со мной в прошлый раз могла прийти вновь.
— Все-таки ты боишься, — было не ясно, огорчает ее это или радует.
— Что может быть радостного в паническом страхе?
«— Как я и предполагал, мои мысли не секрет для нее», — констатация факта.
— Ты ошибаешься, — я удивлен самим фактом диалога, содержание самой беседы имеет второстепенное значение: — Это место лишь проекция твоих желаний, если бы ты захотел, я не смогла бы услышать твои мысли.
— А я? — мороз накинулся на мои слова, превратив их в белесый дым и развеяв в воздухе: — Смогу ли я услышать твои мысли?
— Ты их и так слышишь, — оттенки улыбки проскочили в интонациях: — для меня нет языковых барьеров, нет смысла знать сотни языков и наречий, куда проще общаться при помощи мысли.
— А мы, мы люди, — я запнулся, не зная как правильнее сформировать свою мысль: — мы можем общаться при помощи мысли?
— Это может принести слишком много бед, — оттенки грусти появились и пропали: — даже твоя девушка тебе лжет. У нее есть другой. В мыслях, она не смогла бы скрыть это от тебя, и счастья, в твоем понимании этого слова, было бы не достижимо.
— Какая девушка, о чем ты? — от волнения я перестал держать дистанцию.
— Ты все понял, к чему ненужные слова, — терпение матери и отцовская ласка смешались в последней фразе: — тебе пора.
Мир, на который я уже не обращал внимание поглощенный разговором, разлетелся на тысячу кусков. Я пожелал выйти из игры, но этого не произошло. Уже знакомое ничто поглотило меня, и оставалось только ждать момента перерождения. Впрочем, эмоции как и лишние мысли покинули сознание, оставив плавать в великом ничто искру моего я.
Через неизвестно сколько времени я начал различать маленькие светлые точки, где-то далеко-далеко на грани восприятия моего зрения, но они были безжалостно затерты, контурами внутренностей городской часовни.
Процесс возрождения не отличался от предыдущих ни на шаг. Выйдя на городскую площадь, я задумался чем бы заняться. Было не ясно, сколько прошло времени в реале. Часы на городской ратуше показывали начало второго, судя по солнцу на небосклоне, разговор шел о дневной фазе суток.
«— Либо я провел в великом ничто больше суток, — подумал я: — либо всего пару часов. Из города я уходил около полудня, осталось узнать какой сегодня день».
Проще всего было покинуть игру и посмотреть на календарь. Перед выходом, я заглянул в инвентарь, надо было что-нибудь продать и вывести деньги в реал. После моей выходки, люди в пиджаках перестали появляться в моей квартире, как перестали появляться и продукты в холодильнике.
Все то немногое, что у меня было, я уже отдал библиотекарю. Из вещей выставить на продажу было нечего, разве что доспех, но его я потерял умерев от сдвоенного удара в грудь.
Откуда-то взялся камень душ, заполненный под завязку. Напрягая память, я вспомнил, что нанося последний удар Орку, перепутал чары и зачаровал в последний момент меч на «пожирателя душ».
«— Работает однако, — порадовался я: — Можно значит и на игроках кристаллы заряжать».
Дойдя до почты, положил его в специальную ячейку. Оставалось в реале зайти на аукцион и выставить лот на продажу.
Пока думал что себе готовить, обед или ужин, мысли перескочили на услышанное в полях смерти. Я был уверен, что это игры моего воображения, но было не понятно, почему я решил, что у Милы кто-то есть. Сказанные слова по всей видимости были моими собственными мыслями, вытащенными виртуальностью из подсознания.
«— Надо встретиться еще раз в реале и все прояснить», — решение было принято, ожидая реализации.
— Бим-бом, — дверной звонок, я сразу понял, кто звонит в мою дверь.
«— Наверняка понатыкали камер в квартире, — пессимистичные мысли полезли в мозг: — теперь и в туалете придется из себя Карла 17-го изображать».
— Вам пакет, — девушка, моего возраста, особых примет нет, пройдешь мимо и не заметишь.
«— Наверно только таких и берут на оперативную работу», — против воли проскочило чувство жалости к обреченной быть серой мышкой до конца жизни сотруднице.
— Мне нравится моя работа, — сказала она и тут же смутилась, словно не ожидала сама от себя такого откровения с посторонним.
«— Наверно в слух сказал», — подумал я.
— Умеешь заваривать чай? — меня понесло.
— И не только, — все еще не до конца сориентировавшись в изменившейся ситуации, она интуитивно ляпнула первое, что разруливало ситуацию.
— Заходи, — я шире распахнул дверь: — тот парень с белыми зубами мне совсем не понравился, ты совсем другое дело.
Оставив ее самостоятельно принимать решение о своем будущем, я ушел в комнату в поисках ножниц. Через минуту входная дверь аккуратно щелкнула замком и на кухне загремели посудой.
— Так-то лучше, — сказал я себе под нос и отстриг край пакета.
На стол легли ксерокопии каких-то бумаг. Беглое ознакомление с предоставленными документами заняло около получаса. Куча специфических терминов могла быть расшифрована при помощи гудящего компа, подключенного к инету. Информации было на удивление много.
— Чай готов, — не столько удивившись, сколько получив подтверждение своим догадкам о нежданной гостье, я пошел на кухню. Перекус был готов как нельзя вовремя. Я закончил изучать бумаги, и мне требовалось время, чтобы осмыслить прочитанное.