Игрушка для негодяя

Арская Арина

— Солнышко мое, — стискивает мое лицо в ладонях, и дверь со скрипом закрывается, — уверен ты и двух часов не продержишься.

— О, ты даже не подозреваешь, как долго я умею играть в молчанку, — обиженно бубню я. — Я в этом мастер.

— Два часа, — Родион скалится в улыбке. — Если ты одаришь меня молчанием и выдержишь хотя бы два часа, мы поступим по-твоему и обратимся в полицию с заявлением. Если нет, то я тебя отшлепаю.

— За что? — я округляю глаза

— За то, что ты меня не слушаешь, Яна, и перечишь, — Родион смахивает

с моего правого нижнего века ресничку и смотрит на часы. — Отсчет пошел.

Задерживаю дыхание и поджимаю губы. Он со мной ведет, как с маленьким ребенком, который капризничает и требует рыданиями и криками новую игрушку или сладость, и я покупаюсь на его хитрость.

— А теперь пойдем пообедаем, — он пропускает меня вперед, — чтобы тебе было чем удивить белого друга.

Он еще смеет издеваться над моим токсикозом и страданиями. Я тоже бы не отказалась быть отцом: удовольствие получила, а через девять месяцев радуешься румянному карапузу и невероятно гордишься собой, какой ты молодец. Этот мир очень несправедлив к беременным женщинам.

— Как ты? — на крыльце нас встречает Алекс и скользит цепким и внимательным взором по шее.

Мычу в ответ, и он весь напрягается, обеспокоенно заглядывая в лицо:

— Босс, кажется, ее…

Прерываю его рыком и киваю на посмеивающегося Родиона.

— Что? Я не понимаю! — Алекс переводит недоуменный взгляд на него. — Что с ней?

— Да кто же ее знает, — тот пожимает плечами. — Очнулась и мычит всю дорогу.

— Может, в больничку?

Топаю ногами, фыркаю, мотаю головой и в следующее мгновение цокаю и скрещиваю руки на груди, с осуждением глядя на Родиона. Ну, не подлец ли?

— Думаешь, надо в больничку? — он хитро смотрит на Алекса, который не отличается умом и сообразительностью.

— Ну, это же ненормально, — тот опять глядит на меня и показывает пятерню. — Сколько пальцев?

Раскрываю рот, чтобы ответить, но тут же спохватываюсь и в ответ поднимаю растопыренную ладонь.

— А теперь, — показывает два пальца, и я от него зло отмахиваюсь.

Эмоциональным мычанием доношу до него, что его босс вздумал со мной сыграть в молчанку, и многозначительно развожу руками. Что тут непонятного?

— Босс.

— Да?

— С ней явно что-то не так.

— Вероятно, — Родион кивает. — Но все женщины с придурью.

— Но не настолько, — охает Алекс и обхватывает лицо шершавыми руками, чтобы через секунду оттянуть каждое веко. — Зрачки расширены.

— Дай взглянуть.

Родион смешливо всматривается в глаза, и я в негодовании поскрипываю зубами.

— Еще даже пяти минут не прошло, а ты уже на пределе, Яна.

— Так, я не понял, — Алекс хмурится, — у вас тут опять какие-то игрища?

Яростно киваю, и Родион беззаботно отвечает:

— Никаких игрищ, только женские заморочки.

— Ясно, — понятливо отзывается Алекс, и я захлебываюсь в возмущениях.

Заморочки?! Обиженно отворачиваюсь от них, чтобы усмирить гнев, и встречаюсь

взглядами с парнем и девушкой, которые застыли за стеклянной дверью и не решаются выйти на улицу. Они пятятся. Возможно, выгляжу я безумной и пугаю их жутким оскалом своего отчаяния и бессилия.

— Идем, — Родион тянет меня за руку. — Мало того то мы людей в туалет не пускали, так теперь им не выйти на улицу.

Машины на парковке не вижу. Предполагаю, что Алекс и Петя разделились, и второй из них увез Сергея в неизвестном направлении. Я понимаю Родиона, которой разъярен выходкой моего бывшего, но в то же время придерживаюсь мнения: в подобных ситуациях следует искать справедливости не в ответной жестокости, а в системе правосудия, что была придумана цивилизованным и гуманным обществом.

— Как ты себя чувствуешь? — Родион привлекает к себе и приобнимает за плечи.

Я чуть не поддаюсь на его провокацию и ласковую улыбку, но вспоминаю, что он такой учтивый лишь из-за желания меня отшлепать. Закатываю глаза, недовольно прищелкиваю кончиком языка о нёбо и передергиваю плечами. Если я тебе надоела с разговорами, что же ты сам теперь болтаешь без умолку?

— Есть в мычащих женщинах что-то очень сексуальное, — шепчет Родион на ухо. — Тебе так не кажется?

Останавливаюсь и разворачиваюсь к Алексу. С мычанием указываю на него двумя руками, потом на Родиона и широко раскрываю глаза, упрашивая в немой мольбе верного слугу отвлечь хозяина разговорами, чтобы он отстал от меня с гнусными вопросами.

— Что она от меня хочет?

— Никаких идей, — Родион прячет руки в карманы.

— Яна, не втягивай меня, пожалуйста, в ваши забавы, — Алекс неловко и слабо улыбается. — Я тебя и так не особо понимаю, а сейчас так вообще я растерян. Скажи мне ртом, что ты от меня хочешь.

— В этом у нее и в обычном состоянии есть некоторые трудности, — Родион тихо смеется. — Она скажет одно, а подразумевает другое, но на самом деле хочет она третьего.

— Вот поэтому я и не женюсь, — Алекс обескураженно качает головой.

— Зато весело.

Поднимаю лицо к небу и закрываю глаза. Господи, если ты существуешь, дай мне сил дожить до желтых носков в старости и кресла-качалки на солнечной веранде.

Глава 27. Коварная стерва

В такси молчу, но не потому, что я вся такая полна выдержки: Родион тоже не лезет с разговорами, и как-то игра скатывается в унылую тишину. Даже таксист словом не одаривает. Поздоровался и замолк, но я его не виню, ведь рядом с ним сидит Алекс, с которым осмелится побеседовать только отчаянный человек.

Как-то непривычно находиться не в машине Родиона: чувствую себя неуютно и скованно, но и таксисту тоже очень неловко. Он нервно почесывает шею, постукивает пальцами по баранке и то и дело поправляет ворот футболки. Когда он в очередной раз тарабанит по рулю, Алек поворачивает к нему хмурое лицо и глухо говорит: