Игрушка для негодяя
Шрифт:
Алекс оглядывается на дверь, а затем вновь смотрит на меня.
— Альтернативно красивая.
— Это как?
— Без слез не взглянешь.
— Не надо меня утешать и обманывать. Скажи правду.
— Правда в том, что эта орчиха в проем двери с трудом протискивается, — Алекс чешет затылок. — У меня бы и с виагрой не встал.
— Ясно, — поднимаюсь на ноги, пораженная его честностью.
Не хочу принимать правду, что Сергей вступил в связь с женщиной из-за меркантильных интересов. Может, он все-таки влюбился, а идея выкрасть деньги ему
Меня передергивает, словно я обмазалась чем-то липким, склизким и холодным. Мне надо принять ванну, чтобы смыть фантомную грязь. И как жаль, что душу мне не выстирать от пятен разочарования.
Глава 6. Тайна злого Дракона
Открываю глаза, вскрикиваю и отползаю к краю кровати, у которой стоит статная женщина в стильном брючном костюме цвета фуксии. Лицо жесткое, седое каре с прямой челкой подчеркивает ее острый хищный нос, а тонкие губы недовольно поджаты.
— Встань, — ледяным голосом командует она, — дай я на тебя посмотрю.
— А вы еще кто?
— Виолетта. И тут я по капризу одного нашего знакомого.
— Какого?
Виолетта уничижительно смотрит мне в глаза и цедит сквозь зубы:
— Родиона естественно.
— Он вас тоже похитил? — в изумлении шепчу я.
Господи, вот же ненасытное мурло. Одной пленницы ему недостаточно, решил себе и даму в годах приволочь?
— Встань.
— Хватит мне приказывать!
Виолетта сжимает переносицу и вздыхает. На пленницу она не тянет. И очень жаль. Мы бы могли бы с ней подружиться по причине нашего общего незавидного положения.
— Я здесь не для того, чтобы нянчиться с одной из шлюх Родиона, — ядовито шипит она и рявкает. — Встань!
Меня аж подбрасывает с кровати от ее зычного голоса. Не женщина, а прапорщик!
— Сними этот ужас, — Виолетта повелительно машет рукой, намекая, что ей не по вкусу мой халат. — Немедленно.
Через минуту упрямого молчания она заявляет:
— Я позову мальчиков Родиона. Я теряю терпение.
И ведь позовет. В серых глазах вижу решительность и твердое намерение меня раздеть. Скидываю халат, закрываю грудь рукой, и Виолетта выуживает из кармана портняжную ленту:
— Да боже мой, выпрями плечи и не закрывайся. Меня твои сиськи ничем не удивят. Они же у тебя не золотые!
Так-то Виолетта права. Мне не шестнадцать лет, чтобы стесняться наготы. Она окидывает меня цепким взглядом, подходит и с равнодушием измеряет объемы груди, талии и бедер.
— Размер ноги?
— Тридцать шестой.
— Подбородок выше, — она холодными пальцами приподнимает мое лицо. — И не забываем об осанке. Именно осанка делает женщину женщиной. Господи, и что он в тебе нашел?
Улавливаю в голосе Виолетты неприязнь и ревность, но не ревность любовницы, а ее подруги.
— Он меня похитил.
—
— Позвоните в полицию.
— Очень любопытно. И что же сделают наши бравые борцы за справедливость? — Виолетта с издевкой приподнимает бровь и скручивает ленту. — Можешь не отвечать. Ничего они с Родионом не сделают. Он с ними на короткой ноге.
— Хотя бы скажите, где я нахожусь территориально? — не теряю надежды достучаться до холодной стервы.
— Ты не дотягиваешь до ее уровня, — Виолетта царственно вскидывает голову и, стуча каблучками, идет прочь.
— О ком речь-то? Вы мне хоть скажите, на кого мне равняться, а то я прям в растерянности.
— О Светлане, — кидает на меня пренебрежительный взгляд и выплывает из комнаты.
Стою в одних трусах, оплеванная с ног до головы незнакомой теткой и хлопаю ресницами. Накидываю на плечи халат, запахиваюсь и выскакиваю в коридор:
— Вы не имеете никакого морального права оскорблять меня, — окликаю Виолетту, которая оглядывается на меня у лестницы. Делаю к ней несколько злых шагов. — И я не шлюха Родиона, увы. Я тут нахожусь против воли.
— Мне, что, слезу пустить? — насмешливо фыркает. — Плак-плак?
— Нет, вам бы рот закрыть, — приглаживаю лацканы его приталенного пидажчка и поднимаю взгляд. — Словесный понос не красит женщину, Виолетта.
Щурится, отстраняется и торопливо спускается по лестнице, а затем оборачивается, смерив оценивающим взглядом, и задумчиво кивает своим мыслям.
— Через пару часов заглянет мой помощник. Я подберу тебе что-нибудь приличное.
— Что? — в небольшом изумлении спрашиваю я.
— Ты, может, и пленница, но расхаживать в халате и босиком все равно неприемлемо. Да и халат ли это, дорогуша? Какой-то мешок с поясом. Кошмар.
И кривится, чтобы я точно поняла: мешок с поясом стоит выкинуть или сжечь. Наверное, она права. Халат-то из синтетики, а не из хлопка, как вещала пронырливая продавщица на рынке. Я ведь тогда подозревала, что меня самым наглым образом обманывают о тибетском хлопчатнике, что растет в горах среди снега.
Виолетта поправляет кончиками пальцев челку и спускается в холл, где с высокомерием осматривает отражение в зеркале и выпархивает на улицу. Я ничего не понимаю. Ясное дело, что я оскорбляю пафос логова Родиона босыми ногами и дешевым халатом, сшитым бедными китайскими девушками или даже детьми, но я отказываюсь быть куклой, которую оденут по его приказу во что-нибудь “приличное”.
Пусть вернут меня домой — там я отлично вписываюсь в интерьер. Или свяжут и запрут в кладовке, как настоящую заложницу. Мне бы было самой легче осознать происходящее и смириться с ролью пленницы, а то сплю я на шелковых простынях, что пахнут тонко и ненавязчиво розами, водные процедуры принимаю в ванне с позолоченными ножками и нужду справляю на мраморном унитазе.
Возвращаюсь в комнату. Я сама себя посажу под замок, если никто до этого здесь не додумался. Знаете ли, возмутительно не запереть пленницу.